Ухова не встречали. Он не терпел вокзальные сцены с их поцелуями и объятиями, а в этот раз он даже не сообщил жене о приезде – не знал точное время: у него было две пересадки на проходящие поезда.
Толпа пассажиров быстро редела. Владимир Степанович постоял еще пару минут, взял в руки багаж и тоже направился к выходу.
Его квартира находилась неподалеку, в доме, фасад которого смотрел на привокзальную площадь, выйти к нему можно было прямо с перрона, но Ухов предпочел другой путь, подлиннее, через вокзал. Он захотел в буфете или в ларьке купить бутылку вина, чтобы отметить конец своего неинтересного путешествия и начало настоящего отдыха.
Шагая к дверям вокзала, он мысленно отмечал не ухоженность и неказистый вид места, который считается лицом и воротами города. Повсюду валялись обрывки газет, пустые пачки от сигарет, окурки, обгоревшие спички… С переполненной мусором урны к ногам Ухова спрыгнула грязная кошка черного цвета, на ее спине он заметил крупный лишай.
– Брысь! – крикнул с омерзением Владимир Степанович и топнул ногой.
Кошка взглянула на него желтым сверкающим взглядом, угрожающе зашипела и бросилась наперерез. У края перрона она остановилась, опять повернула голову в сторону Ухова, фыркнула злобно и спрыгнула под вагон.
Ухов не верил в приметы и не стал выполнять никаких рекомендованных для таких случаев действий: не стал сплевывать через плечо или складывать пальцы в кукиш, он безбоязненно пошел себе дальше. Встреча с этим черным и грязным полудиким животным вызвала у него только неприятное чувство, но оно скоро прошло.
Здание вокзала имело два этажа. Верхний этаж, где размещался зал ожидания и небольшие киоски, находился на одной отметке с перроном, нижний – на уровне привокзальной площади.
Зал ожидания Ухов пересек скорым шагом: здесь по таборному расположились большие группы кавказцев, крикливое поведение которых он плохо переносил. Спустившись вниз, он пошел медленнее, направился было к буфету, но, вздрогнув, остановился.
Неподалеку, у справочного бюро, он увидел то, чего хотел бы видеть сейчас меньше всего, чего опасался во время своих размышлений на тряской поездной полке. Возле бюро стояла Ерохина, работник банно-прачечного отдела их управления, которую Владимир Степанович считал первой сплетницей в городе. «Вот она – черная кошка! – возникла в голове у него первая суеверная мысль.