– У тебя сковородка есть? – я извлек добрый кусок свиной вырезки. – Это недолго.
Через четверть часа, в меру прожаренные румяные стейки исходили парком на большой тарелке.
– Боже, какой запах! – Света подцепила вилкой здоровенный кусок. – Щас язык проглочу.
Мы оба настолько оголодали, что трапеза проходила без светских разговоров, стремительно, в полном молчании. Отдавая предпочтение мясу, мы не забывали уделять внимание фруктовой нарезке и иным съедобным аксессуарам.
Уже через десяток минут моя знакомая тяжко отвалилась на спинку стула и выдохнула:
– Уфф, больше не могу. Сейчас лопну. Спасибо. Очень вкусно.
– Да, я тоже кажется, переел.
– Поехали на диван, переваривать?
– Угу.
Минут через пять, сыто икнув, девушка промурлыкала:
– Супергерой, да еще и готовить умеешь, надо же…
– Не преувеличивай.
– Да, еще вчера хотела спросить: как ты умудрился просочиться через вахту. Это же невыполнимая миссия. У нас тетя Зоя дежурит, настоявший цербер, никого не пускает.
Я тихо улыбнулся:
– Она не видела меня.
– Как?
– Ну… точнее – не обратила внимания. Не заморачивайся, это не интересно.
Словно вспомнив о чем-то, она вдруг оживилась:
– Слушай, Антон, а эти твои… способности… они всегда были у тебя, с рождения, или как?
Я поднялся, наливая себе квасу:
– Это длинная история, подруга. Тут в двух словах…
– А я не спешу никуда, сегодня суббота. Сам же сказал: мы неспроста встретились, так что должны знать друг о друге, – она тоже вскочила и заглянула в полупустой продуктовый пакет. – Ух, ты и кофе купил? Бли-ин, у меня джезвы нет.
– Посмотри там, ниже.
– Офигеть! Медная. Бросай свое шипучее пойло, щас сварганю напиток богов.
Колдуя у плиты, девчонка опять завела свою песню:
– Ну, чего молчишь? Давай, вещай.
– Может, сначала дверь починю? Я купил комплектующие.
– Одно другому не мешает. Сейчас – кофе. А потом: чини и рассказывай. Как ты стал таким?
Господи, она не угомонится, пока не узнает обо мне всю подноготную. Однозначно. Да, тут проще отдаться, чем сослаться на головную боль…
Будущее может и не стать настоящим. Настоящее сразу становится прошлым. Лишь прошлое – настоящее.
Ашот Наданян
1.
«С рождения?». Пустой вопрос. Разве может кто-то помнить себя с рождения, или, хотя бы – в первый год жизни? Не знаю таких.
Первое детское воспоминание. Мне не больше четырех лет. Горница бревенчатой деревенской избы, низкий потолок, скобленый дощатый пол, белая штукатурка стен. Хилое пламя керосиновой осветительной лампы разрывает густой вечерний полумрак. Мама штопает старые шерстяные носки, отец курит на веранде. Я затаился в углу, заворожено любуясь новым подарком родителей – набором цветных карандашей (особенно меня очаровал малиновый). Тетрадка с первыми рисунками лежит рядом. Мама напевает под нос какую-то старинную песенку, не смотрит на меня.