Да что это за чертовщина?!
Дыхание перехватило, кожа покрылась мурашками от страха и я вдруг вспомнила все до последней минутки.
И как это ни странно звучит, началось все банально с… котов.
Да-да, просто поверьте моему опыту: если темной холодной ночью вы видите, как два котика чертят пентаграмму - это не к добру.
Разворачивайтесь и бегите! А не стойте, как я - пень пнем, открыв рот, и глядя, как призрачные коты занимаются чертовщиной. Здоровенные, почти мне по пояс они вполне уверенно стояли на двух ногах и активно махали лапами, завывая какую-то абракадабру, в которой все же угадывались слова. Один - рыжий с нахальной бандитской рожей, второй - благородного камышового окраса, но такой курчавый, словно каждый день ходит к мастеру на завивку.
В общем, надо ли говорить, что коты впечатлили меня до глубины души. Я даже грешным делом подумала, что бармен Славик, скотина такая и известный любитель идиотских розыгрышей, подсыпал мне чего-нибудь в воду. Ничего крепче я все равно не пила.
И ведь вышла на улицу всего-то на пару минут, отдышаться после выступления. Да-да, артистка я была еще та. Днем училась в театральном, бегала на кастинги, мечтая когда-нибудь увидеть на афишах премьеры сезона “в главной роли Мария Золотова”. А вечером подрабатывала в одном из столичных клубов, где под греческий салат и резиновый шашлык гостям “Дикой утки” показывали стендап, канкан и дикую солянку сборных номеров. А поскольку хозяин заведения был тот еще жмот, то почти все артисты были как и я студентами театрального или никому неизвестными неудачниками.
Наконец котики закончили бубнеть что-то непонятное и принялись биться пушистыми лбами о грязный асфальт. Точнее это так выглядело со стороны, поскольку на деле они все еще были полупрозрачными и сквозь них даже просвечивал припаркованный у стены внедорожник нашего администратора.
Не знаю, чего я ожидала, но точно не того, что нарисованная на выщербленном асфальте заднего двора магическая звезда вдруг загорится зеленым.
Пентаграмма яростно полыхнула, закручиваясь протуберанцами, и я поняла, что меня притягивает в ее центр будто гигантским магнитом. Завизжала, пытаясь уцепится ногтями за перила ступенек, и… провалилась прямо в зияющий черный провал телепорта.
Прямо так, как и стояла: в туфлях на высоченной шпильке и в концертном платье для канкана, которое впереди расходилось как корма ледокола, открывая обзор на высокие трусики и стройные ножки.