– Чего там? – я вынырнула из капюшона. Аварийное здание – звучит не слишком безопасно, но всё интересней, чем выравнивать тон кожи на Настиных ляжках. Тем более, что за второе мне никто не заплатит ни спасибой, ни шоколадкой, ни хоть чем-нибудь, что можно попытаться намазать на хлеб.
Едва не свалившись со стола, секретарша дотянулась до своего главного рабочего инструмента – маникюрной пилочки – и пустила её в ход, не бросая трубку лишь потому, что оказалась в поле зрения шефа.
– Бабка какая-то, – отмахнулась она, ничуть не заботясь, что на том конце её прекрасно слышат, – говорит, на Сретенке сатанисты по ночам оргии устраивают.
– Звучит как отличная тема для первой полосы.
– Брось! Опять подростки с пивом посидели, а их уже проститутками и наркоманами окрестили.
С экрана компа фальшиво улыбались загорелые отдохнувшие люди; за окном неизбежно темнело и размазывало холодные мерзкие дождинки по стёклам. Выбор оказался очевиден.
– Я схожу.
– Делать тебе нечего. Выпей чаю. Через полчаса уже домой можно собираться, а так ты себе рабочий день до утра продлишь.
Я пожала плечами: дома всё равно никто не ждал, а приключение всяко интереснее засмотренного до дыр и выученных монологов сериала.
– Ну иди, – дозволила Настя, флегматично перебивая уже истерически визжащую в телефоне старушенцию: – Адрес точный давайте.
Стоптанные уличные кроссовки сменили не менее стоптанные офисные балетки, капюшон остался вместо зонтика, а куртка, больше похожая на плащ-палатку (иногда я жалела, что она ею не являлась), надёжно укрыла аппаратуру от сырости.
– А мои фотки как же? – запоздало сообразила Настя, но я уже спряталась от яхт, белозубых оскалов и приторно-сладких коктейлей из чужой жизни в утешающих объятиях промозглой осени.
– Извините, – на ступенях пришлось расшаркаться с каким-то шустрым парнишкой, с настолько вызывающе рыжими волосами, словно заимел их специально назло окружающей хмурости.
– Да было б за что! – усмехнулся он, демонстративно кланяясь и предлагая локоть, чтобы помочь спуститься.
– Акселерат какой-то, – не рискнув воспользоваться наигранной галантностью, я втянула голову в плечи и припустила вниз по улице.
Парнишка между тем уже потерял интерес к двери, в которую собирался вломиться, и недвусмысленно направился следом.
– Девушка, а девушка! – веди он себя чуть тише, я бы сразу записала подозрительно весёлого типа в маньяки. Справедливости ради, любому хоть сколько-то уважающему свой нелёгкий труд маньяку в такую погоду стоило бы сидеть дома и строить злобные планы. Этот же бойко скакал по лужам и лучезарно открыто улыбался. – Девушка! Ну куда же вы?! Можно я вас провожу? Девушка! Ну темно же!