– У меня сейчас дела, я должен идти.
– Я могу пойти с вами, господин.
– Не можешь, – так же ласково тянул Коля. – Не потому что ты странная, а потому что дико странная. Со мной потом не то что работать – разговаривать никто не станет. Потому я пойду один? – последнее прозвучало жалобным вопросом.
– Хорошо, я подожду вас здесь.
– Я вернусь только вечером.
– Хорошо, я подожду вас здесь, – точно тем же тоном отозвалось это исчадие худших кошмаров.
– Задохнешься, – почти с надеждой предсказал Коля. – Лучше выйди наружу.
– Как прикажете. Я подожду. А вечером мы поговорим.
И она выскользнула на свежий воздух. Коля, не оглядываясь, пошел в офис – сначала так же заторможенно, едва переставляя ноги, а потом все быстрее, на крыльцо он уже влетал, боясь оглянуться и увидеть на парковке экранизацию «Терминатора» с Тринадцатой пурхир, или как там ее, в роли Арнольда Шварценеггера.
Уже по началу можно было догадаться, что день не задался. Николай не догадался, а иначе вместо офиса летел бы в поликлинику – снова тормошить знакомого терапевта на предмет больничного. Обычно такая услуга обходилась недешево, потому Николай вспоминал о ней только в самых крайних случаях – например, когда в рабочий день просыпался уже после обеда. На этот раз ситуация не выглядела настолько пропащей, вот он и не подумал, как если бы все остальные события прошли мимо его сознания и не орали в полную глотку, что вот как раз сегодня лучше бы вообще ничем не рисковать.
На его появление в огромном кабинете никто внимания не обратил, коллеги были заняты работой. Николай, уже перестроившись на привычную зевоту, зашагал к своему столу… и был окликнут голосом, который никогда ни о чем хорошем не говорил.
– Радужкин, в мой кабинет, будьте добры.
Николаю пришлось быть добрым и последовать распоряжению.
– Здравствуйте, Виталий Игоревич.
– Здравствуй, – ответил шеф, усаживаясь за стол. – Итак, это последняя капля, дорогой Коля.
– Где? – тот делано удивился.
– А ты садись, садись, – совсем уж добродушно предложил директор. – Когда еще тебе придется здесь посидеть? Чует мое сердце, это последний раз.
– Увольняете? – почти равнодушно поинтересовался Николай.
– Угу. А сколько еще терпеть? Уходишь, когда хочешь, приходишь, когда хочешь, и это в те дни, когда не на больничном. Не напомнишь, с какого перепуга я вообще тебе последних сто шансов давал?