– И отсюда идея «догонять через подражание»?
– Да. Компрадорский класс России всегда помогал Западу под предлогом европеизации тормозить наше развитие. В частности, этому способствовал культ Запада. Причем из этого абстрактного культа делались прямые социально-политические выводы. Например, в Восточной Европе после распада советской системы не было ваучерной приватизации, вместо этого проводилась реституция. Таких примеров много. Многие реформы по западному образцу были абсолютно антиинституциональны для России. И потому деструктивны. Все эти нестыковки оставили печать на сознании российского правящего класса.
– Как именно?
– Русские пытались с Западной Европой договориться «по-хорошему», каким-то образом в нее «вступить», словно мы сами по себе не европейцы и не имеем за спиной христианской традиции. Нужна была еще какая-то сакральная санкция. В итоге глубинные культурно-исторические основания нашей общественной жизни подменялись попытками соответствовать сиюминутным политическим проектам и идеологиям. В том числе европейскому христианоборчеству, позитивизму, социал-дарвинизму, трансгуманизму. Это дезориентировало общество, лишало его собственного незаменимого опыта, выстраданного столетиями, обнуляло этот опыт.
– А что же сами европейцы?
– А из Европы к нам приходили только с войной. И не один раз. И хотя только по вине гитлеровской коалиции (а это, напомню, несколько европейских стран) мы потеряли несколько десятков миллионов человек, мы все никак не можем избавиться от иллюзий. В результате возникают такие уродливые явления, как «плач» по солдатам вермахта, которые якобы «не хотели воевать», как утверждал один уренгойский школьник в бундестаге. Или попытка повесить в Санкт-Петербурге мемориальную доску Маннергейму, бомбившему Ленинград и учреждавшему в Карелии концлагеря для советских граждан. У нас все еще очень короткая историческая память. Но, думаю, это поправимо.
– Как оценить советский период в контексте темы отставания?
– В этом смысле 1917-й год парадоксален. Он означал декларацию отказа от периферийной модели развития, противопоставление себя Западу как нового глобального и идеологического центра. Но вместе с тем эта цель достигалась ценой утраты своих культурных, исторических, символических и иных ресурсов. Это была системная ошибка. Весь советский период ушел на ее преодоление.