Не в бровь, а в глаз! Плохо у меня с ними было. Что у меня самой в том мире, что у Маши в этом. А мысль Татьяны Сергеевны мне теперь была понятна: учиться, учиться и очень много тренироваться!
Первые истории были опубликованы как произведения двух авторов. Я считала, что это справедливо. Все-таки Татьяна Сергеевна тратила на литературную обработку столько времени, что ее право на соавторство не подлежало сомнению. Благодаря ей, я стала официально получать часть причитающегося автору гонорара.
И вот, отправляя по почте оба файла, письменный и звуковой, я заодно прочитала входящие сообщения. Одним из этих сообщений была повестка из районного отделения МГБ. Некий поручик Мошкальский обязывал меня явиться в понедельник во второй половине дня для дачи свидетельских показаний следствию. Вот так дела! Я сразу поняла, что одними свидетельскими показаниями дело не ограничится. Чтобы не беспокоить родных, я ничего никому не сказала. Дожив до понедельника, после школы явилась по указанному адресу.
Поручик Мошкальский, полный дядька в строгом цивильном костюме, стал задавать мне на первый взгляд безобидные вопросы. Вопросы эти касались наших занятий самодеятельным спортом. Никогда раньше я не имела дела с госбезопасностью, если не считать редкого общения с нашим особистом. Менты наши тоже прошли мимо меня, если только не считать того внимания, которое уделяют инспектора-гаишники любому водителю. Тем не менее я твердо знала, что считать эту публику друзьями человека – непростительная глупость. Виновен ты или нет, но в любом случае не стоит верить в их доброту. В глупость их тоже не стоит верить, даже если на их лицах написано: «дебил». Просто так они свое внимание никому не уделяют и коль начали тебя о чем-то спрашивать, значит, ты оказался не в том месте и не в то время. Поэтому, включив дурочку, я ангельским голоском рассказывала о своем желании иметь хорошую фигуру, о любви к танцам и о боязни уличных хулиганов. На каждый заданный следователем вопрос я отвечала сорочьей трескотней. В общем, дурочку включала. И все-таки он меня чуть ли не подловил:
– Насколько я знаю, у вас там занимаются сплошь русские и православные.
– Не знаю, господин офицер, я им в паспорт не заглядывала.
В ответ Мошкальский весело засмеялся:
– Ну насмешили меня вы, барышня, у вас превратное представление о паспортах. Мы уже лет шестьдесят как не упоминаем в них национальную и религиозную принадлежность!