Этот молчун-скала развел мои ноги. Я плакала, брыкалась, но ему удалось зафиксировать одну из них. Когда он привстал, чтобы проделать то же самое со второй, я пнула его и угадила четко в цель. Получив по яйцам, он приглушенно завыл и согнулся.
— Ну, хватит, Ева… — глядя на скрутившегося от боли помощника, приказал Ян. — Тебе самой понравится. Я обещаю тебе.
5. Глава 4 Ева
Стряхивая пепел в пустой стакан, дьявол Ян, не моргая, «пожирал» мою панику. Он с удовольствием смотрел в мои глаза и улыбался.
— Зеленые… А ты красавица, Ева. Думала, если оденешься в эти невзрачные лохмотья, то сможешь спрятаться от меня? Даже карими линзами не побрезговала. Сэм, — он обратился к помощнику, который натягивал мою ногу, — ты даже не представляешь, какой серой мышью она мне казалась… Еще и этот дурацкий пучок как разбитое гнездо для птиц из всяких палок и мусора… Никогда не понимал прелести этой прически.
Телефон Янниса завибрировал. Он черство приказал помощнику не останавливаться. Встал с кресла и обошел меня. Его шестерка направился к столику, на котором была накинута шелковая черная ткань. Приоткрыв ее на несколько сантиметров, он сдвинулся вправо. Специально, чтобы я видела, что лежало на нем…
Я ужаснулась, когда Сэм взял острые ножницы. Стала дрыгаться, но все было без толку. Мои ноги едва доставали до ламината. Я могла дотронуться до него только большим и указательным пальцами.
— Нет! Нет! Отвали от меня, урод! — я все еще пыталась вырваться из этого плена в надежде, что крюк не выдержит моего веса, а помощник Янниса все наступал. Он приближался ко мне, крепко удерживая в руках сверкавшие под светом ламп ножницы.
Сначала он поддел мою серую блузку и начал разрезать ее по бокам. Медленно, ухищрено... Ему доставляли удовольствие мои мольбы, сменявшиеся на благой мат. Меня трясло. Иногда я еле удерживала подкатывавший приступ тошноты. Но неразговорчивого мужчину мое состояние вообще не заботило.
Покончив, он принялся за рукава. Через минуту, казавшуюся мне целой вечностью, он схватил свисавшие куски ткани и содрал их с меня. В один мах я осталась в одном только лифчике.
Меня колошматило, трясло, глаза закрывались в надежде, что сейчас я открою их и окажусь у себя дома, в кровати. Сон... страшный и такой поганый... сон, который никак не заканчивался. Самая ужасная явь, в которой меня изрежут на крохотные кусочки и отправят их в красивых коробочках жениху и родным. Мама… Ее сердце не выдержит!