— И что дальше? — спрашиваю с вызовом, стараясь скрыть дрожь во всем теле.
— Соскучился безумно. Пахнешь так, что голову сносит, — он зарывается носом в мои волосы, совершенно не обращая внимания на мою реакцию на его прикосновения. — Столько раз мечтал об этом, — шепчет, пытается меня поцеловать, но я отворачиваюсь, не позволяя этого сделать.
— Ты потерял право прикасаться ко мне, целовать, разговаривать, приезжать посреди ночи в тот самый момент, когда заключил брак с другой девушкой, — каждым словом стараюсь нанести удар, словно лезвием. Но от боли разрывает меня, а не его. Раны так свежи, словно все вчера случилось. Но разве можно так быстро забыть человека, который был для тебя всем и которого так отчаянно любила?
— Я развелся. Сегодня свидетельство забрал. Сделали все по-быстрому. Наконец-то ответственность за эту девицу теперь не на мне, — Дамир отстраняется от меня, но не отпускает, заглядывает мне в глаза. Ждет ответа.
— Я должна порадоваться за тебя? — толкаю его в грудь. Злюсь и на него, и на себя. За то, что позволила себе почувствовать мимолетную радость из-за такой новости. — Или посочувствовать? — мой голос срывается, не удается скрыть отчаянные нотки. Толкаю его еще раз, замечаю, как в его взгляде зарождается ответная злость.
Он перехватывает мои руки, дышит тяжело, буравит меня взглядом.
— Позволь мне все объяснить, Аврора. Давай просто спокойно поговорим.
— Поздно, Дамир. Поздно для разговоров, ты что, не понимаешь? — срываюсь на крик, не заботясь о том, услышат ли нас соседи или нет. — Уходи.
— Не уйду, пока ты меня не выслушаешь.
— Не хочу тебя слушать, не хочу! — закрываю уши ладонями, веду себя словно ребенок, но все из-за накатившей истерики. Из-за того, что Дамир внес сумятицу в мою налаженную до этого дня жизнь. Из-за алкоголя, который все чувства делает ярче и сильнее в это мгновенье. Из-за больной любви к мужчине, который врал, который давал надежду и бессмысленные обещания. Из-за того, что верила ему, верила и надеялась. Искала оправдания. А когда эти оправдания закончились — думала, с ума сойду. — Пожалуйста, уйди, — прошу, едва сдерживая слезы.
Но Дамир не слышит. Обнимает меня, делая еще больнее. Сжигает одним своим прикосновением. Дотла. Выжигает душу и сердце поступками и словами. Убивает все живое, что не сумел убить до этого.