— Я… не забыл, не забыл. Пусти.
И я отпустил. Сильнее вжал в стену и отпустил, отходя к леерам.
— Какого черта тебе надо?
— Там Закланский, он хотел с тобой встретиться.
Я обернулся и, прищурившись, зло усмехнулся.
— Ты серьезно? Из‐за этого мне помешал?
— Он требует тебя. Срочно. Я не знаю почему.
— Здесь только я могу требовать! — прорычал я, сжимая железные прутья. — Чтобы это было в последний раз.
Развернулся и только хотел скрыться в каюте, как Дима произнес:
— Так а что делать?
Я обернулся, зло посмотрел на него, выплюнув:
— Пусть ждет.
Вернулся в каюту, заметив Яну, сидящую за рабочим столом. Прошел к ней и буквально выдернул из‐за стола, усаживая ее поверх него и размещаясь между ее ножек.
Черт. Она стала только краше.
Десять лет. А как будто вчера. Такая же красивая, нежная, хрупкая. Такая же маленькая и растерянная. Только раскрывшаяся как женщина. Сексуальная и привлекательная. Ее можно часами описывать и раскрывать в ней все новое и хорошее.
Десять гребаных лет.
Где же ты была, девочка?
Стерва. Укатила без меня, вычеркнула из жизни, а сама льнет как кошка и течет от моего голоса.
Положил руку на поясницу, чтобы она не смела отодвигаться, а второй рукой накрыл лоно через трусики.
Горячая и влажная сучка.
— Течешь, — выдохнул я и надавил пальцами на вход.
Яна прикусила губу и, закатив глаза, прикрыла их.
— Открой и смотри на меня.
— Ты стал другой, — выдохнула и, приблизившись, губами припала к моей шее.
Черт, сейчас штаны прорвутся от накатившего желания. Как же хотелось войти в нее и трахнуть. Но времени нет.
Если этот ублюдок Закланский захотел меня видеть, значит, что‐то серьезное, в противном случае я ему шею сверну.
— Другой? Больше не нежный?
Левую руку переместил на затылок и, схватив за волосы, потянул ее голову назад. Пальцами правой руки отодвинул трусики и ворвался двумя пальцами в лоно.
Яна простонала, выдыхая мне в лицо свою страсть, а я принялся двигаться в ее жарких тисках. Какая же она тугая и сладкая.
— Не знаешь, почему я должен быть нежным?
— Потому что до сих пор хочешь меня?
Я резко вытащил из нее пальцы, а потом так же быстро вошел, вырывая из ее рта очередной глубокий стон.
— Давай, малышка, кончай, — добавил большой палец, массируя клитор и отмечая, как от возбуждения у нее расширяются зрачки.
Яна стала тяжело дышать, грудь поднималась высоко и опускалась, привлекая мое внимание. А она выросла за это время. Я ее еще помнил не такой сформировавшейся, не такой объемной.