— Хочу участвовать, — с легкостью сказал он. — Но об этом не должен знать Павел Александрович.
Рот открылся в немом шоке. Я была растеряна. Обескуражена и, кажется, парализована. Марк надавил указательным пальцем мне на подбородок, помогая захлопнуть рот обратно.
— Зачем тебе это?
— Мне скучно, — пожимая плечами ответил он.
Глаза широко распахнулись от услышанного. Это просто уму непостижимо!
Годы каждодневного абьюза были для него просто игрой, энтузиазм играть в которую все же спал на нет. А тут я сама подкинула ему новый повод для развлечения.
— Тебе следует воспользоваться услугами своей подружки! — выплюнула ему слова прямо в лицо.
Марк склонил голову чуть вбок.
— Ух! Не знал, что ты можешь быть сексуальной, когда ревнуешь.
Я почувствовала, как по шее и щекам поползло тепло смущения.
— Ревность? Не смеши! Если бы я хоть на секунду представила, что смогу тебя ревновать к кому-то, то меня тут же вывернуло бы наизнанку. Как и от запаха твоего одеколона, если ты не отодвинешься! — голос сорвался на крик.
Лицо Марка посуровело, и он впервые сделал то, о чем я его попросила – отступил шаг назад, обеспечивая мне приток свежего воздуха. В этот момент стало страшно, что прямо сейчас он решает, как бы по-изощреннее сдать меня.
— Ты же… ненавидишь меня, — уже спокойным голосом произнесла я на выдохе, пытаясь привести последний, как по мне, весомый аргумент, оставить эту затею.
— Не выношу тебя, — просто сказал Вяземский. — Но это не значит, что ты не до охуения очаровательная, — он прикусил нижнюю губу, продолжая сверлить меня взглядом, как это делал обычно.
Его слова, хоть и сказанные некультурным и вульгарным языком, все же вызвали приятный, но такой предательский трепет внизу живота. Я возненавидела его еще сильнее лишь за то, что он заставил меня почувствовать.
Но я мысленно приказала перестать вести себя как одна из тех слабохарактерных и в целом странных девиц, ошивающихся у раздевалки футбольной команды, которые за один взгляд спортсмена на них, готовы раздвинуть ноги.
— Нет, — твёрдо сказала я, помотав головой. — Можешь болтать обо мне кому хочешь. Пусть меня отчислят. Но играть в твои игры я не собираюсь.
На его лице промелькнуло что-то похожее на разочарование, которое он быстро скрыл за маской безразличия.
— О, ты, видимо, не понимаешь всего масштаба, — язвительно произнес он ухмыляясь. — Да, тебя отчислят с позором. Но не за грязные рассказы, а за связь с преподавателем. А его самого ждет увольнение. Как думаешь, после такого скандала хоть одно уважающее себя учебное заведение возьмет его к себе на работу?