Я собиралась зайти в его кабинет с высоко поднятой головой, чуть задрав курносый нос, и положить перед ним на стол лист с новой главой, посмотрев при этом на него с долей высокомерия.
Но план провалился ещё на стадии, когда я только подходила к его аудитории. До его кабинета ещё с десяток метров, а у меня уже вспотели ладошки и затряслись руки.
Стук костяшками пальцев по двери больше напоминал азбуку Морзе, выбивающие "Помогите".
О Боже, да, да, я подписалась на идиотскую авантюру и теперь вынуждена чувствовать на своих щеках настоящий пожар каждый раз, когда наши взгляды с Павлом Александровичем пересекались, отчего-то чаще обычного, в коридорах университета.
Итак… описать секс – задача не из простых, особенно для таких, как я – по пояс деревянных и не имеющих разнообразного и обширного опыта для этого.
С каждым разом удивить читателя становится все труднее. Приходится подключать все свое мастерство к детальным описаниям анатомических особенностей. С воображением проблем у меня нет, а вот, чтобы назвать вещи своими именами… Язык просто не поворачивался. Поэтому я старалась заменять пикантные названия на более поэтичные.
Например, женская грудь – холмики, полушария, спелые дыньки, девочки, бюст, холмы возбуждения. У мужчин еще хлеще. Кроме очевидного фаллоса и нефритового стержня, сюда можно было добавить: младший приятель, длина, каменное возбуждение, дубинка, гигант, мужское естество.
Глаза преподавателя бегают по строчкам и как обычно, на его лице абсолютно бесстрастное выражение, которое неимоверно начинает раздражать. Моя нижняя губа уже искусана до крови, и я не понимала, насколько сильно нервничаю, пока не ощутила на языке солоновато-металлический вкус.
Но тут из его груди вырывается короткий смешок, а уголок рта приподнимается в нечто напоминающее улыбку.
И это при прочтении сцены эротического содержания!
Это провал, милая. Полнейший.
— Можете не продолжать, — вздохнула я, с прискорбием вспоминая о зря потраченном времени. — И так понятно, что не справилась.
Павел Александрович отложил в сторону лист и, сняв очки, посмотрел на меня, откидываясь на свое кожаное кресло.
— Если ты планировала написать юмористический роман с возрастным цензом 18+, то тебе удалось.
— Хорошо. Я перепишу, — тянусь за своей очередной неудавшейся рукописью и уже почти коснулась пальцами листа бумаги, как на него резко опускается ладонь преподавателя, мешая.