— Иди, Гарри, позже поговорим, — милостиво махнул рукой
Дамблдор.
— Мне надо в Лондон, — Брок решил, что нужно поиметь с этой
ситуации хоть что-нибудь.
— Зачем? — Дамблдор безуспешно пытался остановить кровь, текущую
из носа. Окклюментный ответ на его вмешательство был такой силы,
что Дамблдор едва держался в сознании.
— Вещей купить, — не стал придумывать Брок, а озвучил свои
реальные потребности, ходить и дальше в обносках было выше его
сил.
— Я выделю тебе сопровождение, — ответил Дамблдор и махнул на
Брока рукой, прося того выйти из кабинета. Ему сейчас было проще
согласиться с просьбой Гарри, чем пытаться что-то ему доказать или
как-то отговорить.
Брок вышел, спустился вместе с гаргульей вниз и прислонился к
стене, укладывая в голове новую информацию. Думать, что кровь из
носа старика и яркая картинка выстрела перед глазами просто так
совпали, и это если учесть волшебный мир вокруг него, было бы
глупо. Видимо, здесь даже просто мысли о защите разума и памяти
материальны. Это было охрененно!
Вообще, Броку повезло. Он это и сам отчетливо понимал. Попасть в
тело мальчишки, которому объявили бойкот, с которым никто не
общался толком, было большой удачей, иначе кто-нибудь уже заметил
бы подмену. А так у Брока была уникальная возможность
присмотреться, сложить свое мнение и вести себя так, как удобно,
без оглядки на возможных внимательных друзей.
***
Самочувствие у Гермионы давно было паршивое, если точнее, то
примерно с мая месяца. Она всегда была болезненной девочкой — порок
сердца. Врачи обещали, что со временем всё выправится само, только
нужно придерживаться спокойного образа жизни, избегать волнений и
стрессов. И до одиннадцати лет родители педантично исполняли все
рекомендации врачей, тряслись над Гермионой, стараясь ее лишний раз
не расстраивать, и сдували с нее пылинки. А потом пришла профессор
Макгонагалл и сказала, что Гермиона волшебница и должна обучаться в
специальной школе. Отказаться от этого возможности не было. И
девочка, которую всю жизнь от всего ограждали, вдруг обрела
свободу. В насыщенном магией Хогвартсе ей стало лучше, приезжая
домой на каникулах и проходя обследования, она радовала родителей
улучшившимся здоровьем… до окончания третьего курса.
Пользоваться хроноворотом для взрослого и здорового человека —
огромный стресс. Организм страдал от этих скачков во времени и
изнашивался изнутри. А для ребенка тем более с больным сердцем это
было фактически приговором. К маю Гермиона начала страдать
постоянной отдышкой и почти прекратила им пользоваться, но
необратимые изменения уже произошли. Жизнь ее отсчитывала последние
месяцы. Она сделала все, чтобы родители ничего не заметили, и
вернулась в школу на четвертый курс. Когда имя Гарри вылетело из
кубка, ей стало дурно. Она всегда принимала его горести близко к
сердцу, и сейчас реально испугалась за лучшего друга. Еще и Рон
расстроил ее своим идиотским поведением. Ну почему он такой
импульсивный и резкий? К вечеру ей стало совсем плохо, и она ушла в
спальню, надеясь, что отлежится и все пройдет. Она выпила
укрепляющее зелье, что купила на Косой аллее, и клятвенно пообещала
сама себе завтра с утра все-таки сходить к мадам Помфри, но…