Ага, вот на чём решил сыграть мертвец.
Да ему с таким рвением прямая дорога в государственную думу
будущего , образца 90-х годов. Наобещать с три короба, а потом
забыть навсегда о собственных обещаниях. Типа, так и было̀. Я бы не
стал верить его обещаниям ни на грош. Но такой задачи перед нами и
не стояло.
- Лих-хорук х-холоден! Лих-хорук
х-хош-шет ш-шрать с-сейш-шас! – словно заведённый талдычил злыдень.
– Я с-сош-шру этих-х с-смертны-х, неш-шить! Это - моя
добыш-ша!
- Ну, до чего же тупая нечисть! –
раздраженно тряхнул головой умрун. – Мог бы потерпеть еще лет
тридцать, а затем жрать сколько вздумается! Всё-таки придётся тебя
уничтожить…
- Ну, п-поп-проп-пуй, п-падаль, -
ощерился зубастой пастью братишка. – Я сош-ру и твою
п-протух-хш-шую душ-шёнку!
Ну, вот, похоже, что очередной обмен
любезностями завершился, и сейчас вновь пойдет жара. И я не ошибся
– умрун посинел от гнева еще сильнее, и опять вскинул руки,
намереваясь угостить моего братишку очередной порцией своего
проклятого колдовства. Однако, пирамида из золотых слитков, на
которой тщеславный мертвяк установил свой трон, неожиданно
покосилась, а затем стремительно осыпалась. Трон соскользнул с
вершины, и несостоявшийся вершитель судеб всех смертных на планете
земля, вместе с ним сверзился на пол. Только весёлое эхо разнесло
по всему подземелью его ядрёную ругань. Надо будет запомнить на
будущее – таких оборотов я еще не слышал.
Похоже, что злыдень, наконец,
использовал свой врожденный талант – приносить людям всевозможные
беды, несчастья и, самое главное, невезучесть. Причем сил на это
магическое действие у него ушло с гулькин нос. Даже резерв,
практически, остался на том же уроне, словно злыдень его и не
использовал вовсе.
Боли мертвяк не чувствовал, поэтому
особого вреда это падение ему не нанесло. Зато какой существенный
репутационный щелчок по носу нанес ему злыдень. Да умрун даже
заревел от обиды, как раненный носорог, пока выбирался из золотых
завалов. Но не успел он прочно утвердиться на ногах, как одна из
его ног тут же подвернулась на покачивающимся золотом слитке, и он
со всего маха хряснулся мордой об острые углы золотых
кирпичей.
На поднявшуюся после этого падения
рожу мертвяка было не взглянуть без слёз (смеха, естественно) –
раздробленный нос съехал куда-то набок, сквозь рассеченную кожу из
которой не выступило ни капли крови, виднелась белая кость.
Челюсть, похоже, соскочила со своих шарниров, и её основательно
заклинило в полураскрытом положении. Мертвяк умудрился ещё и
несколько зубов себе выбить, теперь он шикарно сможет свистеть
сквозь образовавшиеся прорехи.