— Подожди. — Василиса взяла меня за руку. — Не торопись.
Кто ж такие решения в расстроенных чувствах, да на ночь глядя
принимает? Отдохни у меня, успокойся. Утро вечера мудренее, завтра,
глядишь, и что другое в голову придет.
— Ну…
Я поняла, что и вправду что-то слишком тороплюсь, причем
не оправдано. Ведь куда мне сейчас-то спешить? Лучше утром обоз
попутный найти или корабль торговый. Поэтому, признав правоту слов
Василисы, согласно кивнула.
— Вот и хорошо, — улыбнулась та. — Посиди здесь немного. А
я пойду, распоряжения отдам, чтобы покои тебе приготовили, да
постель лебяжьей периной застелили. Подремлешь, до ужина, а там еще
отвлечешься. У нас и скоморохи пляшут, и гусляры с дудочниками
играют. Враз сердцу легче станет.
Василиса вышла, а я, стараясь не наступать на осколки
зеркала, направилась обратно к креслу. Ждать.
— Марья!
Голос из ниоткуда раздался так неожиданно, что я аж
подскочила на месте и перепугано выругалась.
— Какого?..
— Марья, выпусти меня! — снова раздался тот же голос.
Очень знакомый!
— Посох! — сообразив, уже радостно воскликнула я. — Яр!
Черепушка моя ненаглядная! Где ты?!
— Шкаф открой! — велел тот. — Тот, который по левую руку
от тебя. Да поживее!
Подскочив к шкафу, я распахнула тяжелые дверцы и
действительно обнаружила своего друга. Посох стоял там,
прислоненный к дальней стенке, а глазницы черепа знакомо мерцали
мертвенно-зеленым светом.
Я схватила его и, достав из шкафа, принялась
обниматься.
— Не тряси, — заворчал Яр. — И на твоем месте, я бы не
лыбился так довольно. Ишь ты! Сидела тут, уши развесив, Василису
слушая. Нашла кого!
— Не поняла? — Я медленно опустила руку с
посохом.
— Не поняла она. — Череп мрачно клацнул он нижней
челюстью. — Дура, вот и не поняла. Сестра твоя сейчас с Кощеем
разговаривает. Да про тебя, глупую, рассказывает. Обстоятельно, с
подробностями. И как ты Карачуна использовала, чтобы в мир этот
пробраться, и как на Наволода обозлилась.
Я ошалело посмотрела на него, не в силах поверить в
сестринское коварство.
Вот, значит, как? Заболтала, все выспросила и папуле
побежала докладывать? Поэтому, наверное, и мужу своему с царем
местным меня предъявлять сразу не стала. Зачем, если все равно
Кощею отдавать? Вот чуяло сердце! Не зря я ей всю правду не
рассказала!
— Нет слов, просто! — возмущенно выдохнула я.