«Как странно, – размышлял тем временем дипломат. – Столь высоко ценить вещи, изготовляемые народом, но не любить самое народ. Затеять настоящую революцию в стране, но не обладать железной волей революционного лидера. Раздавать направо и налево должности, деньги, привилегии, но не создать вокруг себя тесной когорты преданных единомышленников, без которых никакая революция не делается…»
Петр Петрович слушал монолог хана о килимах, согласно кивал головой и тайком посматривал на карманные часы на серебряной цепочке с брелоком. Он давно извлек их из правого кармана камзола, держал, зажав а ладони, и чувствовал, как внутри механизма качается балансир, как ритмично пощелкивают зубчатые колесики, сцепляясь друг с другом, а на циферблате толчками передвигается длинная минутная стрелка.
– Ваше превосходительство! – громко провозгласил Парфентий, появившись на пороге. – По вашему вызову прибыла сейчас госпожа Аржанова, вдова подполковника Ширванского пехотного полка. Прикажете принять или отправить восвояси?
– Анастасия Аржанова? – услышал этот доклад светлейший хан. – Неужели она снова в Крыму?
– Разве вы знакомы с ней, ваша светлость? – делано удивился Веселитский. Ему было кое-что известно о предыдущей командировке Флоры на полуостров.
– Знаком, – кивнул Шахин-Гирей.
– Может быть, пригласить ее?
– Обязательно. Я по-прежнему неравнодушен к женской красоте.
– Думаю, вам есть с чем сравнивать, – пошутил действительный статский советник. – Гаремы восточных владык…
– О нет! – перебил его правитель, – Вы ведь знаете, я – против диких азиатских нравов. У меня только три жены…
«И восемь наложниц в возрасте от четырнадцати до двадцати лет, купленных на невольничьем рынке в Гёзлёве!» – добавил про себя Веселитский.
Однако пикантный разговор о женщинах им пришлось прекратить. Камердинер привел на веранду посетительницу. Петр Петрович ожидал опять увидеть на ней синее карако, так выгодно подчеркивающее ее стройную фигуру. Но не по-осеннему теплая погода позволила Аржановой сегодня надеть обычное платье для визитов изумрудного цвета, накинув на плечи тонкую шаль из валенсийского кружева.
– Добрый день, ваша светлость! Добрый день, ваше превосходительство! – присела в глубоком реверансе молодая женщина, одновременно приветствуя и хана, и главу русской дипломатической миссии.