При этом одни имели в виду проводницу, а другие – Костика и его маму. Первых других оказалось все-таки больше. Папа сказал, что сейчас напишет жалобу на злые слова проводницы, и многие пассажиры закивали и сказали, что подпишут жалобу своими именами. «Писатели!» – ответила им проводница с колесом с крыльями с невероятным презрением в голосе и куда-то ушла, и больше ее Костик не видел.
А потом все увидели море, для переправы через которое вагон прицепили к настоящему паровозу, который, пыхтя, потащил их на паром, и Костя мигом забыл о карточном горе и диком скандале и умудрился, выглядывая из окна, испачкать лицо черным дымом. «Кочегар! Кочегар!» – дразнили его снизу родители, которые тоже обо всем забыли при виде моря, где они были всего по одному разу, в своем детстве, когда мальчики и девочки одевались одинаково – красные галстуки и синие шаровары.
Море, поданное прямо к столу пляжной столовки, не понравилось.
– Слишком большое! – вынес приговор Костя.
– Да ты просто плавать не умеешь, – засмеялась мама глупо, как девочки в детском саду.
– Я много чего не умею. И что? – с вызовом ответил он.
– А умел бы плавать, – вмешался в разговор скрытый под огромными черными очками папа, – дернул бы в Турцию. Триста километров. Рядом.
– Ты чему ребенка учишь, Петенька? – забеспокоилась бабушка. – Ведь так возьмет – и уплывет.
Страхи старухи оказались напрасными. Отвезенный при помощи надувного матраса на двадцать метров от берега ребенок запричитал так тонко и жалестно, что всему побережью показалось – в море проходят образцово-показательные деревенские поминки. «О-о-й, дяденьки-тетеньки, – выл Костя. – Меня папа утопить хочет! Спаси-и-и-те!»
Для успокоения и общего развития его повели смотреть на дельфина по кличке Малыш, который высовывал из воды добрую морду-бутылку, брал зубами протянутую девушкой в купальнике малярную кисть и оставлял на куске ватмана разноцветные следы. Зрители пили пиво и хлопали.
– Надо же, – сказал папа. – Дельфину можно рисовать абстрактные картины, а советским художникам нельзя!
После представления Костя не хотел уходить, ему очень понравилось смотреть на красивую девушку, которая в своем купальнике была совсем, как голая.
Но сильнее всего на море ему понравилась пушка, уничтожившая, как рассказал экскурсовод, огромную массу турок, французов и англичан, которые в старые времена в больших количествах приезжали к нам на юг отдыхать, и все были убиты из пушки – никого не осталось. Пушка стояла на каменном постаменте, черная, сухая и теплая, словно нос больной собаки, которую мама притащила домой в начале весны. Собака по кличке Махно попала под машину и жила у них в коридоре, пока снова не научилась ходить.