– Разве что для начала. Пока наберешься опыта, отточишь технику. А потом, я думаю, нормально будет тараканить трех… ну ладно, двух теток в неделю. Грубо считаем, что в году пятьдесят недель, кладем пятьдесят лет половой жизни… – Ибрагим вдохновенно давил на клавиши калькулятора. – Итого – ровно тысяча женщин.
– Ты гонишь!
– Простая арифметика.
– Какие пятьдесят лет?! Ты хочешь сказать, что это бывает до пенсии?!
– А ты как думаешь, если твоя бабушка не разговаривает с тобой о сексе, – это значит, что она не трахается с дедушкой?
Сочетание слов «бабушка» и «трахается» было революционным. Сознание отказывалось рассматривать такую возможность. Оно, сознание, защищалось пионерскими доводами, мол, портрет дедушки висит на аллее трудовой славы, благородная седина, орден Ленина… Неужели мы предположим хотя бы на минуту, что этот заслуженный человек, ветеран войны, может сексуально посягать на мою бабушку, заслуженного учителя, ветерана тыла?
– Ей шестьдесят пять лет! – отчетливо произносил я и глядел в глаза Ибрагиму, чтобы он прочувствовал абсурдность своей гипотезы.
– А дяде Коле – шестьдесят семь, и он ко всем бабкам в нашем доме пристает. Сейчас мы спросим у него, – Ибрагим, высунувшись в окошко, кричал. – Дядя Коля, есть вопрос!
Один из доминошников медленно, как во сне, оборачивался на зов. Мать честная! У него было малиновое блестящее лицо с бесформенным багровым носом, редкие, какие-то бесцветные волосы, а главное – зоб, который вываливался из расстегнутого ворота рубахи и был похож на кусок свежего мяса, носимый пенсионером в память о днях трудовой славы и доблести.
– Дядя Коля, ты сексом занимаешься? – интересовался Ибрагим совершенно каким-то светским тоном. Я в этот момент сжимался от стыдливого ужаса, ожидая начала страшного скандала, криков, драки, крови.
– Чё тебе? – переспрашивал малиновый игрок, поглядывая на зажатые в горсти костяшки.
– Хочу быть дерзким, хочу быть смелым, хочу роскошным упиться телом, – объяснял Ибрагим не своими словами. – Тебе хочется упиться роскошным женским телом?
Я надеялся, что игрок не поймет, но не тут-то было.
– Ибаться? – дядя Коля привставал со своего места с какой-то устрашающей готовностью. Старики хохотали.
– Он молодой-красивый, он хочет. А кто ж не хочет? – гомонили старики. – А у него сухостой. Ему