— Настолько всё страшно?
Я ловлю себя на ощущении частичной слепоты, когда картинка в мозг не загружается. Там до сих пор его достоинство... не может уместиться.
— Ужас! — едва дышу от шока.
— Так, Крис... Ты мне тут в обморок не шлёпнись, — сразу становится серьёзным его голос. И я, как дурочка, опять ведусь! — Ты как? Пошли-ка, выведу тебя на воздух. Покрепче за моего Буратино хватайся.
Чума делает похабное движение тазом, как бы уточняя за что нужно браться на случай, если у меня остались сомнения.
— Сейчас я тебе схвачусь... — выкидываю вперёд руку с перцовым баллончиком и направляю обильную струю ему в лицо.
— Ты что творишь, дура?! — орёт он, растирая глаза. — Как я теперь домой доберусь?
— А ты «тростью» своей воспользуйся, — советую, откровенно кайфуя.
Даже в полной мере осознавая факт последующей надо мной расправы, я всё равно с нежностью буду вспоминать этот чудесный момент. Сколько он мне крови попортил! Сколько нервов, сволочь, вымотал!
— Тебе конец! Ты же в курсе?
Чума ещё что-то рычит, но я отвлекаюсь на топот ног и быстро застёгиваю шубу. Гул стоит, будто по переходу бежит стадо слонов.
Из-за поворота вываливается компания крепких парней.
Вылупившись на Антона, который, кажется, напрочь забыл, что задорно сверкает богатством, один из них нетрезво выдаёт:
— Нихрена себе, пацаны. Извращенец! А ну, иди сюда, урод!
В этом "урод" звучит всё — и жажда подвигов во славу выпитого пива, и единство, и радость от повода разбить о чью-нибудь голову пару бутылкок.
— Крис? — напряжённо зовёт Чума. По его распухшему лицу градом катят слёзы. — Вали отсюда. Быстро!
Вцепляюсь в него мёртвой хваткой. До чего ж знакомая ситуация...
И снова мы влипли по самое не балуй. С ним иначе просто не бывает!
2. Ас
Антон
Щедро глотнув джина, пытаюсь насладиться ощущением холода на языке, но восторженный щебет с пассажирского кресла мне в этом мешает.
— Вау, какая тачка! Я на таких ни разу не каталась. И подсветка в салоне такая прикольная, сиреневенькая. Кстати, мой любимый цвет.
Мне не то чтобы пофиг, мне в принципе нет ни до кого дела. Я типичный мажор, отравленный пресыщенностью и вседозволенностью. Именно таких ненавидят, боятся, презирают… и именно таким завидуют.
— Эй, как там тебя? — Тру висок бутылкой, пытаясь вспомнить, зачем вообще забрал эту дурочку из клуба после того, как утолил свой плотский интерес.