- Премного благодарен, но не стоит. К тому же все необходимые
расходы я уже оплатил, - вежливо отказался я от столь заманчивого и
выгодного предложения.
Главный врач явно удивился, услышав мои слова. Он никак не
ожидал, что я спокойно откажусь от его предложения. Наверное, таким
образом рассчитывал выплатить мне своеобразный "долг" за спасение
сына.
- Признаться, удивлëн. Но это ваше право, - пожав плечами,
ответил Боровицкий.
Едва он успел договорить, как в дверь кто-то постучался. Евгений
Александрович разрешил войти, после чего в кабинет вошла молодая
женщина, на вид лет тридцати пяти. В руках она держала поднос, на
котором примостились две чашки чая и небольшая сахарница, в которой
находился рафинированный сахар.
Боровицкий взглядом указал ей на стол. Одетая в форму медсестры
женщина быстро прошла к указанному месту и оставила поднос там.
Сделав это, она тут же удалилась, оставляя нас наедине.
- Угощайтесь, - предложил мне Боровицкий, рукой указав на одну
из чашек, источающую горячий пар.
- Спасибо, - поблагодарил я, беря в руки предложенное
"угощение".
Мы молча сделали по паре глотков, прежде чем поставили чашки на
стол. И вот, когда дань чайной традиции была отдана, мы продолжили
свой разговор.
- Слышал, у вас лечится господин Фëдоров. Как его самочувствие?
- как бы между делом полюбопытствовал я, делая очередной
глоток.
- Простите, господин Тихонов, но я не могу обсуждать состояние
пациента с кем-то, кроме него или родственников. Врачебная тайна, -
извинившись, ответил он.
Вот только взгляд его выдал. Всё же я был прав, полагая, что не
всё так гладко с господином Фёдоровым, как это кажется на первый
взгляд. Я, конечно, понимаю и знаю про врачебную тайну, поэтому не
особо рассчитывал на честный ответ. Да и получить хоть какую-нибудь
информацию, касательно своей цели вряд ли бы удалось. Тем не менее
я рассчитывал понаблюдать некоторое время за главным врачом, прежде
чем задать ему этот вопрос.
На самом деле, взгляд человека может о многом рассказать. Он
запросто может выдать его волнение, гнев или какие-нибудь другие
эмоции. Особенно, если они несут негативный характер. А в глазах
Боровицкого на секунду промелькнуло волнение. Будто знает что-то,
чего другим знать не положено. И это я не про болячки больного.
После этого я лишь сильнее захотел попасть в палату к Фёдорову и
воочию убедиться в своих предположениях. Но сейчас торопиться
нельзя, если я не хочу спугнуть главных действующих лиц. Это
подвергнет моё расследование не нужному риску.