Мужчина двигался по кухне, что-то говоря, а я следила за его губами, что изгибались в разговоре, и мысленно проваливалась в свою книгу, уже представляя, как буду описывать Лернийского.
« - Господин, а что, если мы отошлем эту девственницу кому-то другому? – опасливо поинтересовался дворецкий Герберт, тщательно прикрывая за собой дверь и прислушиваясь к звукам за ней.
Герцог Максимус Лернийский сидел в кресле у камина, поставив правую руку на подлокотник и уронив на нее голову. Лицо его было мрачным, брови сошлись к переносице, и весь вид выражал крайнюю степень раздражения. Герберту даже показалось, что на висках господина проступила серебристая чешуя. Очень плохо, очень!
- Куда? – прорычал в ответ Максимус. – Ты представляешь, что будет, если я кому-то этот … «подарочек» отправлю? Мне нужна была чистая девушка, невинная, помощница в моих делах, а не это вот… чудовище! Она хоть отмылась? – с надеждой поднял он голову и, получив едва заметное отрицание, ударил по подлокотнику кулаком так, что кресло жалобно треснуло, а дворецкий громко сглотнул слюну. – Так помойте ее! Если надо - силой! От нее воняет так, что кажется, будто моя одежда насквозь пропиталась этим… Тьфу!
- Она… Не хочет, сэр! – сдавленно пробормотал Герберт, избегая смотреть в глаза герцогу. – Сказала, что ни разу… ни разу не мылась в подобных лоханях, и не… - он снова сглотнул слюну, - и не будет этого делать сейчас. Якобы, это портит цвет лица, сэр!
- Что портит? – брови Лернийского поползли вверх. – Она свое лицо вообще видела в зеркало?
- Подозреваю, что нет, - дворецкий мотнул головой. – Девушка совершенно дикая. Я успел расспросить старосту, тот сказал, что она всю жизнь прожила на конюшне, ее кузнец приютил, но в дом не пустил, опасаясь слухов. В общем, совершенно несчастная жизнь, сэр! Я… Мне кажется, ей очень нелегко пришлось, этой девушке. И сейчас ей страшно. Она думает… Думает, что вы ее… сожрете! – последнее слово Герберт произнес шепотом, втягивая голову в плечи.
— Это она мне уже озвучила, - мрачно кивнул Максимус, брезгливо передернувшись. – У меня один вопрос – неужели во всей деревне не нашлось ни одной девственницы? Неужели все они там так распутны, что других днем с огнем не сыскать? И почему именно эта деревня, Герберт? Сколько их вообще в моих угодьях? Ты во все гонцов разослал? Давай просто вернем ее старосте, пока тот не успел далеко уехать?