— Все-таки Лондон — это круто.
— Но мы же с тобой не про Лондон сейчас, а про семью?
— Да, я помню. А как ты в телохранители попал?
— Курсы закончил, и меня взяли.
— Другой работы не было, что ли?
— Не понял?
— Почему именно в телохранители подался?
— А почему идут именно в учителя? В пекари? В машинисты? В футболисты? У каждого ведь жизнь как-то складывается. У меня сложилась вот так.
— Нравится?
— Вполне.
— Чем же нравится? Зарплатой?
— Ты когда-нибудь видела людей, которые своей зарплатой были довольны на все сто? — усмехнулся Анатолий.
И Рита — тоже. Кажется, страхи понемногу ее оставляли.
— А чем же тогда? Тем, что это круто?
— Разве круто?
— Конечно! — убеждённо сказала Рита. — Пистолет за пазухой, приёмчики там всякие, чуть что — всем лежать лицом в асфальт... Я бы тоже так хотела, если бы была мальчишкой.
— В жизни все гораздо иначе, как говорит один мой знакомый. Ни стрельбы, ни приёмчиков...
— Да-а-а уж! — недоверчиво протянула девушка. — Ты мне не рассказывай, пожалуйста! Видела я!
— Ну, это — редкий случай, — пожал плечами Китайгородцев. — Обычно все намного будничнее.
— А по-моему, очень романтично, — сказала Рита и повела рукой вокруг.
А вокруг плавал сумрак, едва разгоняемый неярким светом притаившегося в углу торшера, да пел свою заунывную песню ветер за окном. Горячий чай на столе, тёплый плед, тишина в доме — загадочная и пугающая одновременно... И никого постороннего в комнате.
— Ты когда-нибудь охранял одиноких женщин?
— Да.
— А они пытались тебя соблазнить?
Ого! С коньячком он сегодня переборщил, наверное. Надо было бы ограничиться одним лишь чаем...
— Нет, — ответил Анатолий.
— Неужели?
Выражение лица кроткое, а в глазах — это явственно угадывается — прыгают озорные чёртики.
— Действительно ничего не было, — развел руками Китайгородцев.
— Это, наверное, старые были женщины? Очень старые? Мама какого-нибудь олигарха, да? Бедная старушка боялась оставаться по ночам одна, и ты был вынужден играть с нею в карты. Угадала?
— Да. К тому же она была неподвижна, мне приходилось возить её в коляске, а ещё у нее всё время барахлил слуховой аппарат.
— Всё ты врёшь, — засмеялась Рита.
Щеки у неё раскраснелись, и вообще она, судя по всему, чувствовала себя великолепно.
— A y меня был когда-то парень, — совершенно неожиданно призналась она. — С ним было весело. Знаешь, как его звали?