– Не читаемо, – я подняла взгляд на Ви.
– В них нет истины, – ответил тот лаконично.
– Что делать с вруном? Попросить написать правду?
– Раз солгавший солжет снова, – Ви со значением посмотрел на меня, и я ощутила, как по позвоночнику прошелся холод. Вроде и не врала еще, а уже чувствовала за собой такой грех. – Мы отказываем таким.
– Поэтому ты должна предупреждать каждого, что следует писать истину, иначе убежища у нас не видать, – наставительно произнесла Лидия. Она приводила одежду в порядок. Наша небольшая стычка растрепала ее.
– Что случится с врунишками дальше?
– Им не будет покоя, милочка. Бродить века среди людей, которые их не видят, не слишком увлекательное занятие.
Я передернула плечами. Сколько таких, неуспокоенных, мучается в мире живых?
– А что происходит с теми, кто прошел регистрацию? – я посмотрела на смиренно ждущих постояльцев.
– Мы им помогаем, – ответил рыжий здоровяк. – В основном хозяева занимаются этим.
Лидия с беспокойством посмотрела на Ви.
– Она не знает? – спросила она шепотом.
Байкер покачал головой.
– Что я должна знать? – я уже поняла: не спросишь – не получишь ответ. Однако в этот раз формула успеха не сработала.
– Всему свое время, – философски заметил Ви и уступил место страждущей зарегистрироваться душе.
Процедура регистрации на самом деле оказалась несложной. За стойкой находились самые обыкновенные люди. Ни пятен крови, ни петли на шее, ни трупного запаха.
Сначала мои пальцы тряслись, и очередная цифра 78 вышла настолько кривой, что хотелось плакать, но подоспел на помощь Ви. Он встал за мной и, положив ладонь на спину, унял все страхи. Когда я в четвертый раз повторила, что гость должен сообщать о себе правду, только правду и ничего, кроме правды, выяснилось, что новоприбывших больше нет – толпящиеся в холле уже являлись постояльцами.
– Почему они здесь собрались? – тихо спросила я у Ви, оттирая пальцы от чернил. Не умея пользоваться перьевой ручкой, умудрилась испачкаться. – Им нечем заняться?
Мне не хотелось, чтобы они торчали в холле целый день. Еще не привыкла, что вокруг меня одни мертвецы, и было не по себе.
– Постепенно ты во всем разберешься. Я первое время тоже ходила сама не своя. Как вспомню, что страдальцы пишут в журнале, так в слезы. Потом привыкла.
Лидия смотрелась в крохотное зеркальце и рисовала себе губы. Женщина в любом возрасте остается женщиной. Тюбик помады в ее руках плясал – то ли от неловкости хозяйки, потерявшей навык краситься, то ли от волнения перед встречей с мужем.