— Дмитрий Алексеевич, в том то и дело, что вы имеете все шансы
стать императором! — громко продолжил говорить Лев Николаевич. — И
я не прощу себе, если вы не будете знать историю нашей империи! Не
предавали Первого императора при битве на Ладоге. Не посылала
Османская империя к нему убийц в опочивальню, и не было тогда
разговоров среди дворян о предательстве и поддержке Ярла Йоруна. И
под конец битвы он не участвовал в дипломатических переговорах!
— Конечно, участием это сложно назвать. Он там погиб.
Я там погиб. Так и закончилась моя первая жизнь, но я хорошо её
помнил. А потому спорить с Львом Николаевичем я мог еще долго, вот
только толку от этого… Мы спорим с самого первого курса и то, что
сейчас происходит, это не разовый случай. Кажется, старик взял себе
за дело всей своей жизни переубедить меня. Но как же тяжело это
сделать, когда человек знает настоящую правду.
— Покиньте аудиторию! — Лев Николаевич указал мне на дверь, и в
этот момент прозвенел звонок. — Дмитрий Алексеевич, завтра же хочу
видеть…
— Не говорите, что моего отца, — серьезно ответил я, но потом
все же позволил себе улыбку
— Имейте уважение к своему батюшке! К покойному и милостивому
императору, — спокойнее сказал профессор.
Уважение, блин, это такая штука, которую не купить и не украсть,
а можно только заслужить. Мой отец был всеми уважаемым человеком и
для империи сделал немало хороших дел, но, как по мне,
недостаточно, а самое главное, он нарушил основное правило семьи
Романовых, а именно — семья превыше всего.
Романовы будут существовать до тех пор, пока не забудут это
правило. Возможно, именно по этой причине судьба и отправила меня
сюда снова, спустя столько лет. Род стал забывать, что он род, а не
кружок по интересам. А мы все одна семья, а не удобные инструменты
для того, кто сидит на троне.
Когда я осознал, в каком мире родился, то был очень удивлен. А
потом пришло понимание — сколько лет прошло с моей прошлой жизни.
Твою мать! Сколько же меня ждало огорчений. Моя любимая Империя…
Над ней издевались и смеялись, притом мои же наследники. А иначе я
и не могу назвать те поступки, которые они совершали.
— Непременно, — кивнул я и покинул аудиторию.
Мне тоже будет не хватать наших вечных споров об истории. Пусть
Лев Николаевич никогда не признает, что был не прав, но его реакция
на правду меня всегда забавляла, а иногда даже бесила. Но он тут не
виноват. Года стирают правду, а люди любят ее переписывать.