– Что?
– Сейчас у тебя 34 недели. Не 28, как ты думаешь. Я думал, у меня еще месяц в запасе, Насть. Думал, успею рассказать.
Губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Вот же глупости, я бы заметила, не так ли? Хотя я отмечала несколько раз, что живот большой не по сроку.
Меня обманывали.
Вцепляюсь в рукава Данияра, но не могу его оттолкнуть.
– Мы были вместе. Но в конце мая тебя у меня забрали. Ты была беременная. Беременная моим ребенком.
Живот твердеет под пальцами.
Я сижу с застывшим лицом и хочу успеть переосмыслить жизнь, но сорочка становится совсем мокрой.
– Господин Данияр, машина подана! Готовы ехать в больницу, – оповещает охрана, я хорошо слышу.
По дороге в машину я немного прихожу в себя. Даже говорю Данияру, что нужно взять с собой, я ведь готовилась к родам… к марту. А у меня 34 недели. Это на месяц меньше, чем вынашивают обычно.
Данияр надел на меня шубу и вывел на снежную улицу. В машине Данияр касается меня, а я отшатываюсь от него и пристаю к двери. Не могу его видеть. Не могу слышать. Я бы сочла это все бредом вовсе, если бы не фотокарточки.
– Насть, ты не должна была увидеть фотографии. Хотел, чтобы доносила как положено.
– Замолчи, – прохрипела я. – Замолчи. Я ненавижу тебя.
Мы прибыли в больницу в считанные минуты. Данияр все спланировал: быстрое прибытие, подготовленных врачей. Все… ради своего ребенка.
– Раньше на месяц, – недовольно сказала доктор, что вела мою беременность и лгала о сроке. – Ну ничего, 34 недельки – это тоже хорошо.
Если раньше я не верила, то вот сейчас до меня окончательно дошло.
Данияр забрал меня себе, потому что я все это время вынашивала его ребенка.
– Все пройдет, – пообещал Данияр, передавая меня в руки врачам.
Его жесткие ладони напоследок обхватили мое лицо, и он пообещал мне несладкую участь:
– Сосредоточься на родах. Я буду рядом, потом мы с нашим ребенком поедем домой. Все пройдет, Насть. Я помогу вспомнить.
– Я не хочу тебя вспоминать… – сказала я, испытывая ураган эмоций.
Данияр сцепил челюсти и с трудом отпустил меня. Если бы не рождение ребенка, он бы ни за что не расцепил от меня свои руки.