— Да, спасибо тебе, детка. Как же ты не побоялась ко мне зайти? Ведь все знают, что я могу в незваного гостя метнуть нож, поэтому ко мне никто и не суется.
— Я этого не знала, поэтому и бояться мне было нечего.
— Хм, смелая.
Я повозилась с печкой, вычистила золу в корзину, сложила мелкие дрова и кресалом высекла огонь. Так как утром ее уже топила и тяга была хорошая, она мгновенно зажглась. Принесла котелок из своей комнаты и хлеб. Поставила чайник на огонь, с краю примостила похлебку и приготовила тарелку хозяйке. Эльза помогла принести наши миски с нашей комнаты. Когда все подогрелось, я отнесла порцию матушке, поставила на столик рядом, потому что она прилегла подремать, а остальное разделила на нас троих.
Эльза села за стол в гостиной, там же я поставила и свою тарелку.
— Вас покормить? Я же вижу, что вы не окрепли еще после болезни.
— Детка, давай-ка я сама. Не хочу чувствовать себя беспомощной, это меня убьет окончательно.
Я подняла старушку, подперла ей спину подушкой и разместила на полотенце ее тарелку с ложкой и рядом положила краюшку хлеба. Она посмотрела на меня и прищурилась:
— Посмотри в буфете ром, осталось там что-нибудь?
Я поморщилась, потому что пьяниц не люблю. А тем более пьющих женщин, но ничего говорить ни стала. Посмотрела в буфете, там стояла еще бутылка, но я решила, что после болезни пить точно ни следует.
— Нет, нету. Все закончилось.
— Эх, жалко. Ну что же придется закончить с разгульной жизнью, да и с лечением.
Она поводила ложкой в тарелке и трясущейся рукой поднесла похлебку к губам. Попробовала, удивилась и продолжила кушать.
После обеда я прибралась в комнате, перемыла посуду и поставила травяной отвар на табуретку возле бабульки.
— Как тебя зовут, детка?
— Ирма. А вас?
— Хм, точно хочешь знать? Энн Бонни, слышала про такую?
— Нет. Вы морячка?
— Детка, я пиратка. Да, самая настоящая разбойница. Убивала моряков и грабила корабли. А теперь вот тут прозябаю и сильно тоскую по морю.
Она посмотрела на картину, тяжело вздохнула и закрыла глаза. Я решила, что она хочет отдохнуть и повернула в гостиную.
— Ирма — это как скала: сильная и справедливая. Я когда тебя в первый раз увидела. Помнишь, в тот день, когда вы с матерью приехали? Подумала, что такая хилая долго не проживет тут. К весне загнется. Тусклый взгляд и никакого желания жить. А в тот день, когда ты принесла деньги, передо мной стоял другой человек. Как будто тебя подменили. Ты смотрела мне прямо в глаза, служанки и прислуга так не смотрят.