– Не помнишь?
Опять пинает меня в бедро! Места ему мало, что ли? Отодвигаюсь телом к краю.
– Нет… – прошептала пересохшими от жара губами.
– М–да… – разочаровано протянул мужчина.
Скользнул расстроенным взглядом поверх одеяла вдоль моего тела, вздохнул, перекатился на другой край кровати, рывком поднялся.
О боже! Этот Артем не голый, конечно, в трусах, но они та–ак облепляют его ягодицы, что мне стыдно пялиться на него. Как же жарко! А еще неловко и совестно. Хочется провалиться сквозь землю, но я не могу отвести глаза в сторону. Глаз на затылке у Артема, конечно, нет, но мне кажется он чувствует, что я разглядываю его тело.
Красуется, мышцами накачанными играет. Плечи широкие, талия узкая, поясничные ямочки – прям ямочки. Под правой лопаткой темное родимое пятно, напоминающее половинку сердечка. Ноги волосатые, спина тоже. Орангутанг какой–то.
Не могу представить, как он… как мы с ним…
Крепко зажмуриваюсь, когда он оборачивается. Тихо фыркает. Слышу как шуршит ткань.
Судя по звукам, одевается.
– Ванная в твоем распоряжении. Там есть зубная щетка, полотенце и халат.
Мне бы домой! Там папа, наверное, с ума сходит. Хорошо, еще в ресторане я позвонила Анюте и попросила сказать, что я у нее, если меня будут искать.
Надо срочно привести себя в порядок и бежать отсюда.
Нужно, наверное, поблагодарить за возможность принять душ? Язык парализован.
В душ очень хочется. Волосы стягивает от лака. Как предусмотрительно, что в этой спальне есть собственная ванная.
Приоткрываю глаза. Артем облачился в серые спортивные штаны и белую футболку. Взгляд непроизвольно скользит ниже резинки штанов. О–о!
Не смотри, не смотри туда! Смотри вон, на кудряшки в вырезе на его груди и руках. Они на фоне белой футболки стали еще гуще и чернее.
Какой контраст с Сашей! У Новикова ни волоска на груди. Кожа розовая, бархатная, как у младенца. Заценила, когда на речку купаться ездили.
Из груди вырвался судорожный выдох. А ведь сегодня было бы мое первое утро в статусе жены. Брачная ночь…
К счастью, Артем моих сердечных терзаний не замечает, идет на выход. Это хорошо, потому что при нем из–под одеяла я ни за что не вылезу. Он задевает ногой что–то легкое, лежащее на его пути.
– Ты о чем думала, когда покупала это платье? – ворчит недовольно. – Я задолбался его расстегивать. Кто вообще придумал это издевательство? Сорок три пуговицы!