– Кто?
– Ритка твоя.
Ой, Ритка сейчас меня меньше всего интересует! Мне к папе надо!
Уже через несколько секунд мы стоим на площадке перед лифтом, а еще через минуту спускаемся на нем вниз.
– Черт, не попрощалась, – с досадой кусаю губы, которые еще чувствуют мягкую щетину Артема. – Ладно, у меня уважительная причина.
19. 18. Ника. Приступ
18. Ника. Приступ
В лифте, задрав голову, слежу за цифрами на табло. 16, 15, 14… Мыслями я дома, обнимаю отца и успокаиваюсь, что с ним все хорошо.
– Ника, колись, где ты этого Артема подцепила? – на локте виснет Анютка.
– Женат? – Маша на другом.
Не отвертеться от вопросов.
– В парке познакомились. Вчера развелся, – отвечаю обеим сразу.
– Это он тебе сказал, что развелся?
– Ну да…
– Соврал! Так я и знала. Надо было паспорт проверить.
– Мне все равно женат он или нет. У нас ничего не было.
– Ага–ага. Просто проснулась утром в его постели. Голая…
– Эй! Не голая! Девочки, чего сочиняете! – возмущаюсь.
Скорее бы приехать!
Внизу, у подъезда, нас ждет черный фургон с теми самыми полицейскими, что захватывали квартиру Артема. Никто не выпускает оружие из рук, сидят тихо, в балаклавах. Огромные такие. Страшные.
Изредка у кого–то трещит рация. Женя сидит впереди, рядом с водителем. Уже без маски. Они с Машей не очень похожи, если только разрезом глаз. А так – он крупный, она – дюймовочка. Но за свою младшую сестру этот мужчина скрутит всех обидчиков в бараний рог.
Нам с девочками уступили место. Мы сели втроем на два мягких сиденья. Лицом ко всему отряду или как они там называются, я не знаю.
В салоне пахнет кожей, смесью мужских парфюмов и пота.
Я как будто смотрю остросюжетный фильм с захватом и освобождением заложников, только почему–то нахожусь в центре событий.
Чувствую на себе горячие взгляды сразу всех! Мне кажется, полицейские тоже, как и мои подруги, задаются вопросом, что я делала в квартире мужчины старше себя лет на десять.
И ведь не объяснишь им все!
Тяну рубашку, стараясь прикрыть голые колени. Анюта с Машей чувствуют себя при мужчинах свободно, я зажимаюсь, смущаюсь. Если бы не папа, ни за что не села бы в фургон, полный мужиков, пусть и полицейских.
– Жень, давай побыстрее, – не просит, командует Марья.
Ее брат кивает водителю, тот включает мигалки и сирену. Так мы и едем через весь город, пролетая светофоры. На поворотах я цепляюсь то за Машу, то за Анютку, чтобы не улететь. Прямо на вот этих двух мужчин, что сидят напротив нас и не сводят с нас троих сальных взглядов. Маша сжимает губы в куриную гузку, сдерживая улыбку. Кокетничает, глазками стреляет. Анюта тоже! А я зажмуриваюсь в страхе, что или мы в кого–нибудь врежемся, или в нас.