Ещё один стрелок — на этот раз на крыше столовой. Мне прилетела
парочка пуль в плечо. Тварь косоглазая попала в раненое, и ногу
тоже зацепило. Падая, я выкинул из двух рук ледяные шипы в
ублюдка.
Раз, и несколько точно попали в урода. Видел, как его тело
дёрнулось, выронив винтовку. Ещё момент, и он рухнул с крыши, ломая
кости о каменные плиты внутреннего двора.
А потом резко что-то изменилось. Все вдруг замерли, даже я,
монстры и враги. Я ощутил странное давление, будто воздух
сгустился, стал тяжёлым и вязким. Не мог пошевелить ни рукой, ни
ногой — тело не слушалось. Что за... магия?
Кто-то ударил меня в спину. Кольнуло, а потом стало горячо. Боль
была резкой, но странно притуплённой, будто через слой ваты. Я
пытался обернуться, увидеть, кто нанёс удар, но тело не
подчинялось.
Тут же закричал один из моих сержантов:
— Командир ранен!
Но вот только двинуться никто не смог. Мы все застыли, как мухи
в янтаре, беспомощные перед невидимой силой, сковавшей наши
тела.
***
Офицерская школа, в одном из кабинетов
Журавлёв сидел за массивным дубовым столом, заваленным бумагами,
картами и рапортами. Тусклый свет от настольной лампы создавал
вокруг него ореол, оставляя углы кабинета в полумраке. В воздухе
висел тяжёлый запах табака: лейтенант курил одну папиросу за
другой, нервно выстукивая пальцами неясный ритм по столешнице.
Перед ним стоял Зубилов — старший сержант ССР, чуть сутулый от
усталости, но с глазами, полными рвения и гордости.
— Докладывай! — кивнул Журавлёв, стряхивая пепел в переполненную
пепельницу.
— С чего бы начать? — произнёс Зубилов, переминаясь с ноги на
ногу. Не каждый день приходится докладывать о таком масштабном
мероприятии. — Операция прошла идеально. Все захвачены: монстры,
татары. Уже троих раскололи и продолжаем работать. Но главным
призом оказался Кирим, как его зовут турки. Вот же сука, надеюсь,
его запытают до смерти, а перед этим он нам всё выдаст.
— Кто? — оборвал лейтенант, нахмурившись. В его глазах мелькнула
холодная ярость. Он не терпел, когда доклады были сумбурными и
эмоциональными.
— Брагин! — выплюнул фамилию докладывающий, и его лицо
исказилось от отвращения. — Ублюдок отвечал за тир и склад
оружия.
Журавлёв записал имя в блокнот, который лежал перед ним. Его
почерк был мелким, но чётким. Буквы выстраивались в ровные строчки,
без помарок и исправлений. Военная привычка делать всё аккуратно,
даже если вокруг рушится мир.