Тут нужно сказать, что ехал я сюда не спонтанно. Дело было
в том, что я принял решение больше не действовать в одиночку, а
найти себе помощника или, быть может, даже соратника по борьбе в
тылу врага.
Стараясь выудить из памяти имена советских разведчиков,
работающих в Третьем рейхе осенью 1941 года, я переворошил целый
ворох воспоминаний, и в итоге это принесло свои плоды. Мне удалось
вспомнить некоторых героических представителей советской
нелегальной работы. К сожалению, помнил их имена, фамилии, но вот
где именно они сейчас находились, не знал.
Ну не мог я вытянуть из памяти, где находились в это время
обер-лейтенант Люфтваффе Харро Шульце-Бойзен (агентурный псевдоним
«Старшина»), старший советник имперского министерства экономики
Арвид Харнаком (агентурный псевдоним «Корсиканец») или легендарный
Вилли Леман — сотрудник гестапо, начальник отдела контрразведки на
военно-промышленных предприятиях Германии, гауптштурмфюрер СС и
криминальный инспектор, который по совместительству являлся тайным
агентом советской разведки с 1929 года, проходящим под псевдонимом
«Брайтенбах».
Помнил, что они были где-то на просторах Германии, но
других деталей мне, как ни старался, вспомнить не удавалось.
Конечно, я мог попробовать придумать какой-нибудь другой вариант
поиска, например через справочную службу. Но, обдумав этот вариант,
я пришёл к выводу, что подобное привлечение возможного внимания к
своей персоне со стороны спецслужб может плохо закончиться не
только для меня, но и для них. И я решил, что пока не смогу
придумать стопроцентно безопасный способ, даже пытаться двигаться в
этом направлении не стоит. Все эти великие люди уже однажды сыграли
и вновь сыграют огромную и важную роль в победе над противником,
поэтому подвергать лишний раз их жизни опасности я не имел
права.
Кроме этих имён и фамилий в памяти постоянно всплывала в
данный момент не совсем актуальная, а порой и вовсе не нужная
информация. Всё время приходилось отвлекаться на её анализ, прежде
чем выкинуть лишние данные из головы. Однако эта бутафория
настолько плотно въелась в сознание, что надолго от неё избавиться
не получалось – проходила минута-другая и в памяти вновь всплывали
идеи немедленно встретиться со Штирлицем или хотя бы с Паулем
Кригером. Приходилось отвлекаться от серьёзных размышлений и
напоминать себе, что это вымышленные персонажи, придуманные
авторами, и затем вновь возвращаться к реальности.