Помня свои правила, всегда
контролировать подстреленную нечисть, выстрелил ещё по разу по тем,
кто лежал ближе ко мне и до кого пули пистолетов смогли
дотянуться.
Отстреляв очередные обоймы, вытащил из
ранца патроны, перезарядил запасные магазины, потом те, что в
пистолетах, и, постоянно напоминая себе, что время сейчас очень
ограниченный ресурс, побежал к поезду.
Паровоз пыхтел, обволакиваясь дымом, а
я, взяв у одного из лежащих на путях охранников винтовку, стал
прикладом сбивать замки с дверей вагонов.
Когда я распахивал двери, то стоящие
люди, вместо того чтобы сразу же выбегать на улицу, наоборот
втягивались к противоположной стене, с ужасом смотря на меня. Тот
нюанс, что мой силуэт в полутьме толком им был не виден, очевидно,
создавало дополнительную нервозность в и без того напряжённой
обстановке. Ведь они слышали беспорядочную стрельбу, идущую со всех
сторон, но не понимали, что происходит. Сомневаюсь, что эти
уставшие и измученные люди рассчитывали получить спасение здесь, в
двух шагах от Берлина. Напротив, скорее всего, почти все они давно
были сломлены избиениями, унижениями, пытками, голодом и, потеряв
надежду на избавление, полностью смирились со своей незавидной
участью.
А тут стрельба и двери открывает
какой-то мужик в высокой лохматой шапке — понятно, что они
находились, мягко говоря, в растерянности.
И я, несмотря на то что сам чуть не
падал от усталости и ниспадающего нервного напряжения, всеми силами
старался им помочь. Я говорил им, что они свободны, говорил, чтобы
они убегали, и двигался дальше. Пленным, вероятно, было очень
тяжело поверить в столь неожиданное освобождение, на которое они
никак не могли рассчитывать, и они с опаской вначале выглядывали
из-за распахнутых дверей, смотрели, как я открываю другие вагоны,
затем видели замертво валяющихся на земле солдат противника и
только после этого неуверенно спрыгивали вниз.
Ко мне подбежало два каких-то
военнопленных, которые оказались не русскими, а, вероятно,
французами. Они быстро что-то лепетали на своём языке, явно
благодаря, и похлопывали по плечу. Толком, не зная их языка,
жестами и помесью французских, английских и русских слов, показал,
что мне нужна помощь. К счастью, уже через пять секунд они поняли
это и, взяв винтовки у других не совсем живых немцев, принялись
также сбивать замки на дверях, освобождая узников.