После душа меня так сильно расслабило, что я даже сама не поняла, как отключилась. Не смогла больше сопротивляться сну.
Посреди ночи проснулась от скрежета замка. Как будто кто-то не может попасть ключом в отверстие. Не было сил даже, чтобы в глазок посмотреть. Но стоило мне открыть глаза, как дверь распахнулась, мой рот зажали ладонью, а противный запах одеколона ударил в ноздри. До тошноты и головокружения. Затылком чувствовала опасность, а сердце пустилось в пляс от страха. Распахнула глаза шире и увидела двух мужчин, которые явно походили на тех, что были вчера. Кроме одного. Он отличался и стоял позади них. Мужчина с виду был мерзок: толстоватый дядька, физиономию которого даже в темноте не хотелось видеть. Забыть и не вспоминать как страшный сон.
Я оказалась в плену рук мужчины, который умудрялся меня держать за талию, а второй зажимать рот.
— Тише, кошечка, — шикнул мне в ухо один из ублюдков. — Соседей разбудишь.
Отчаянно брыкалась в его сильной хватке, а сердце от страха готово было выпрыгнуть из груди. Мне не было смешно, я до холода в груди была напугана. В голову лезли страшные мысли того, что они могут сделать со мной.
— Антон Васильевич дал разрешение развлечься, — усмехнулся второй, когда осмотрел квартиру. А «свин» медленно прошёлся и кивнул в сторону спальни. — Ты одна? Жалко, — состряпал мину мужчина с ежиком на голове.
Выпучив глаза, поняла всю серьёзность его слов. Если бы Вика была дома, то и она бы попала под раздачу. Чёрт, это было отвратительно, унизительно и мерзко. Взлом, проникновение. Даже представить себе не могла, что у них в голове.
Как бы я не старалась дёргаться и сопротивляться, этот козлина нагло прижимал меня к себе. У меня не было и шанса, чтобы противостоять этому двухметровому амбалу. Вопила сквозь закрытый ладонью рот и продолжала сопротивление. Он бросил меня на кровать, как пушинку, и я услышала, как что-то щёлкнуло.
И только через несколько секунд поняла, что это пистолет. Я даже пошевелиться боялась. Как будто сидела задницей на мине, которая от моего лишнего движения взорвётся.
— Знаешь, что это такое? — усмехнулся «двухметровый», и я коротко, слишком медленно кивнула. — Где твой брат, дрянь?!
Что нужно чувствовать в такой жуткий момент? Ты начинаешь думать о том, как твоя жизнь может быстро прерваться. Или то, насколько правильно ты прожил её. Совершал ли какие-либо ужасные поступки, упоминал ли Бога. В последний раз я просила милостыни у Дьявола. И, кажется, настал платить по счетам. «Оплата» уж очень сильно била не только по карману, но и по черепной коробке, в которой бешено стучал пульс от накрывшей тело паники.