– Тём! –
Кира метнулась ко мне, но я жестом остановил её.
– Всё
нормально, – я выпрямился, проверяя, не повреждено ли что-то
серьёзно. – Походу, к куполу пока лучше не подходить. Может, потом
его как-то перегрузим. Но это потом.
Параллельное сознание уже анализировало
произошедшее. Барьер явно был не просто силовым полем – он активно
реагировал на попытки взаимодействия, причём реакция была
непропорционально мощной. Интересная технология, надо будет
разобраться, как это работает. Если выживем, конечно.
Время
тянулось медленно. Мы устроились в центре арены, держась спина к
спине – старая привычка, выработанная годами совместных
приключений. Через эмпатическую связь я чувствовал, как Кира
постепенно расслабляется, хотя её внутренний огонь всё ещё был
готов вспыхнуть в любой момент.
Примерно
через час на трибунах стали появляться первые зрители. Обычные люди
– ничего примечательного. Их одежда была простой, даже примитивной:
холщовые рубахи, потёртые штаны, потрёпанные куртки. Никаких
украшений или знаков различия. Собирались они медленно, словно у
них было всё время мира.
– Как
думаешь, они тоже прошли через это? – тихо спросила Кира, наблюдая
за заполняющимися трибунами.
–
Возможно, – я пожал плечами, доставая из инвентаря два пирожка –
последний подарок Астры перед нашим уходом. – Или это какая-то
извращённая форма развлечения. Знаешь, как в древнем Риме – хлеба и
зрелищ.
Мы
устроились прямо на земле, не спуская глаз с трибун. Пирожки были
восхитительны – повара у Астры всегда умели готовить так, что даже
простая еда превращалась в настоящий праздник. Сейчас этот вкус
напоминал о доме, о безопасности, о тех временах, когда наши
проблемы казались проще.
– Вкусно,
– Кира прикрыла глаза, смакуя каждый кусочек. – Как думаешь, мы ещё
увидим её?
–
Обязательно, – я старался, чтобы мой голос звучал уверенно. –
Выберемся отсюда, найдём то, что ищем, спасём все параллельности...
А потом устроим такой пир, что даже Астра удивится.
Она тихо
рассмеялась, но в её смехе слышалась грусть. Мы оба понимали, что
шансы на успех... не самые высокие. Но разве это когда-нибудь нас
останавливало?
Трибуны
продолжали заполняться. Теперь я мог лучше рассмотреть зрителей –
их лица были странно безэмоциональными, словно маски. Они не
разговаривали между собой, не проявляли никаких эмоций. Просто
сидели и смотрели на нас.