Дэвид смотрел на нее жадным взглядом. Впервые.
Да, Эмма только что это поняла. Раньше он смотрел совсем по-другому. И в их первую брачную ночь в голубых глазах герцога сквозило скорее любопытство, некий интерес к ней. Но не более.
Теперь Эмма видела в его взгляде желание обладать. Взять свое. Присвоить Эмму себе.
И возникло оно после того, как Дэвид лично убедился, что его жена привлекательна и для других мужчин. Желание мужа было продиктовано азартом. Он хотел доказать Эмме, что она принадлежит ему.
Увы, это совсем не то, чего она от него хотела. Мимолетная страсть была ей совсем не нужна.
- Эмма, ты слышала, что я сказал? – спросил Дэвид низким хриплым голосом.
Голосом, в котором не было любви и нежности. Только голые похоть и страсть.
- Да, - тихо отозвалась она, даже не пошевелившись.
Эмма нервно облизала губы, лихорадочно прикидывая, как ей выставить мужа восвояси. Потому что несмотря на то, что ее тело отзывалось на взгляд и голос герцога, ее рассудок оставался холодным.
Какое-то внутреннее чутье, возможно женская интуиция, подсказывала Эмме, что она не должна идти на поводу у мужа. Не бросаться ему на шею. Не прощать.
Иначе она окажется в ловушке и потеряет себя. Муж просто воспользуется ей для удовлетворения своего вожделения, но не более.
- Тебе помочь избавиться от одежды? – хищно блеснул Дэвид глазами.
- Не смей меня касаться, после того как касался другой, - процедила Эмма едва сдерживаемым от злости голосом.
Герцог изогнул губы в снисходительной улыбке.
- Я буду касаться тебя, когда пожелаю. И буду делать все, что захочу. А ты слушаться.
Дэвид обхватил ее за талию и грубо прижал к себе. От неожиданности Эмма охнула, а ее губы тут же были пойманы в плен твердыми губами мужа. Это был совершенно не похоже на то, как он целовал ее раньше.
Грубо, властно, пылко.
На несколько секунд Эмма потерялась в новых для себя ощущениях. Необычных и будоражащих. Однако они не смогли затуманить ей разум.
Эмма вскинула руку и спальню огласила звонкий удар пощечины.
Поцелуй тотчас прервался. В ушах зазвенело. На несколько бесконечно долгих мгновений в комнате воцарилась тягостная тишина.
Эмма тяжело дышала, боясь поднять взгляд на застывшего мужа. Все ее тело напряглось и сжалось. Сердце стучало как бешеное, готовое вот-вот выпрыгнуть из ее груди.