В один из сдутых мехов налил речной воды. Чуть отойдя от реки, я
присмотрел укромное местечко среди камней и кустарников. Там я
разделся, развесил вещи для просушки и взялся чистить оружие. Пусть
сделано оно у меня из стали двадцать первого века, отличающейся
высокой стойкостью к коррозии, но это не причина, чтобы относиться
безалаберно к тому, от чего зависит моя жизнь. После чистки
пересортировал боеприпасы. Все патроны, которые побывали в воде, я
отделил. А патронташ, магазин мушкета и барабаны револьверов забил
теми, которые были плотно завёрнуты в провощенную бумагу и не
пострадали от влаги.
К холмам я подошёл уже в сумерках. Пришлось вместо разведки
взяться за поиск места для ночлега. Тут мне повезло. Да ещё как! На
склоне под высоким и очень кривым деревом расположилась невысокая
хижина. Её стены были сложены из плоских камней. Крыша из
нескольких рядов толстых и длинных сучьев, сплетённых гибкими
ветками кустарника и тонких… снопов из сухой травы, что ли.
Внутри я нашёл ложе из всё тех же сучьев и травы. Под крошечным
окошком расположился очаг из камней. Над ним на конструкции из
железных прутьев висел слегка тронутый ржавчиной чугунный котелок.
А ещё внутри имелся толстый кол, вбитый в землю. На нём болтался
уродливый череп, пугающий количеством и размерами острых клыков, и
несколькими рогами. Дверь – кривая конструкция из жердей, связанных
всё теми же гибкими кустарниковыми ветвями. Петель она не имела,
просто отставлялась в сторону. Изнутри в качестве запора
использовались несколько камней и два толстых кола для упоров.
К этому моменту на улице уже достаточно стемнело, чтобы и дальше
бродить по окрестностям, рискуя или ногу сломать, или наткнуться на
осквернённых.
Огонь разжигать я не стал. Обошёлся вяленым мясом и сыром.
Сухари размокли после пребывания в речной воде, а варить кашу без
огня невозможно. Впрочем, мне и так было хорошо.
Выспался отлично. Прикрыл глаза, улёгшись на жёсткой и неудобной
кровати в темноте. А открыл их уже при свете утра, давно вошедшего
в свои права. Послушав у двери и не обнаружив никаких сигналов, что
рядом есть угроза, я освободил дверь, отставил её в сторону и
выбрался наружу, сжимая в обеих руках по револьверу. Осмотревшись,
я сунул кольты в кобуры и быстро сделал неотложные утренние дела.
Завтрак устроил снаружи, греясь под лучами солнца. Удивительно, что
не проснулся ночью от холода. В каменной хижине оказалось весьма
зябко, а тёплых вещей у меня с собой не было.