Ох ты! У нас что, прорыв в
отношениях? Статуя с острова Пасхи, оказывается, умеет
разговаривать! И у нее есть прошлое! Я-то думал, что он сразу таким
родился: в костюме, с пистолетом под мышкой и с каменной
мордой.
— И что, мне тоже просто надо
подождать несколько лет?
— У тебя все быстрее происходит, по
словам Родиона Павловича. Может год…
— Еще год вот это терпеть?!
— Может меньше. Поднимайся.
И мы продолжили закреплять теорию,
мать ее, на практике. То есть я некоторое время защищался, потом
пропускал удар или даже целую серию и падал. А Вадим отступал на
пару шагов и с методичностью робота произносил «еще».
В промежутках, а именно в те моменты,
когда я, шипя от боли, в очередной раз поднимался на ноги,
приходили фантазии. Я представлял, как однажды не пропущу плюху, а
поймаю эфэсбешника на обратке! И увижу, как тот летит через весь
зал, арендованный кланом под наши тренировки, а потом врезается в
шведскую стенку. И сползает по ней… Эх, мечты!
Хотя на Воина я не злился, если
честно. Дружба между нами была невозможна, но отношение ко мне тот
начал менять. Оно стало, как бы это сказать, менее враждебным, что
ли. То есть он по-прежнему смотрел волком на тренировках, тут я был
полностью уверен, бил жестче, чем требовалось, но все же перестал
считать угрозой всему, что любил и стремился защитить. А именно
Антонине.
Девушка покинула квартиру на
следующий день после съезда Комитета. Заселилась в какую-то дорогую
гостиницу, сообщив с довольной улыбкой, что теперь ей нет
необходимости жить в казарме. А мы с Вадимом остались. Ну, как
остались… Ночевать дома Воин перестал сразу же, как съехала
Дипломат. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, где он
проводит ночи.
Может, все и не так, но у меня
сложилось впечатление, что парочка воспринимала поездку в
Новосибирск, как отпуск, совмещенный с медовым месяцем. Ликвидатор?
Какой Ликвидатор? А, так мы с ним занимаемся, учим дикаря
потихоньку, но без фанатизма. А в остальное время, вдали от
бдительного ока главы клана, развлекаемся. А что, с Охотничком
нашим какие-то проблемы?
В семье Ланских дисциплина была не
слабее армейской, так что в некотором роде я даже понимал
сорокалетнего Ромео. И был доволен таким поворотом. Тотальный
контроль за мной ослаб, и, как показала практика, Воин стал ко мне
гораздо терпимее. Плюс появилась возможность самостоятельно, без
няньки, гулять по городу. Правда, только по ночам, с раннего утра
до позднего вечера я был занят по макушку: чтение, тренировки,
лечебные сеансы Наставника. А вот после наступления темноты…