Лифт довёз меня до радиального коридора, и дальше опять надо
было тащиться пешком.
Карниз «Хэдовой Змеюки» уже остыл. Кругом был сиреневато-белый
далтит, родной и безопасный. Но освещённый, как не каждая
операционная, пришлось проползать с оглядкой, как бы кто не
заметил.
«Пожарная лестница» аварийки встала стабильно, а потому по
гравиплоскости под ногами вилась сетка синего рисунка, чёткого и
густого. Поручень так и остался висеть неоновой голограммой с
невидимой подпоркой, зато Прокат прошёл, и «Змеюка» спирали больше
не фонила пространственными возмущениями.
Наша каюта уже двенадцатый день зависала над спиралью Проката, и
за это время ни разу расстояние от входной мембраны до радиалки не
было одинаковым. Всё время метраж скакал.
Такого в остывшей Змеюке быть не могло, но своим ногам и глазам
я ещё доверял, тем более сейчас, когда считал каждый шаг до каюты.
И я мог смело сказать: «Или в спирали расстояние прыгает, меняя
длину пожарного карниза, или это наша каюта в стенах плавает». Но
абсурд же?
В конце концов больная нога не выдержала и сдалась. Прыгая на
здоровой и подтягивая больную, я, пожалуй, побил рекорд капрала по
медлительности. И только у мембраны каюты вспомнил, что там может
сидеть злой Дьюп.
Когда я переодевался, его не было. Допустим, ходил есть. Но
отдых-то ему всё-таки нужен после прыжка? Или нет? Я-то, вон,
наоборот, исскакался – то по Прокату, то по спортзалу.
А и Хэд с ним. Обратно – не пойду. Даже если «Чёрный Ужас»
забаррикадировался в каюте от озверевшего капрала.
Но мембрана каюты спокойно открылась, и спина Дьюпа возникла в
плетёном из коряг кресле, парившем над вновь разлившимися водами
Умики. Собственно, первыми я увидел именно радужные круги от
гравитации на воде, сама спина и кресло висели в полутора метрах
над полом.
Дьюп сидел, по своему обыкновению, в полутьме и из-за черноты
парадки почти сливался с тенями. Залипнув в экранку, он даже не
обернулся. Отлично.
Я отдышался. Наступил для пробы на ногу – вроде кое-как
держит.
Пол каюты был залит водой, похожей на воду во всём – мокрый
холодок, хлюпанье под ногами. Лёгкая обувка тут же промокла, и
прохлада вод Умики подействовала на измученную лодыжку, как
компресс.
Норм. Хлюпанье было едва слышным. Оставалось добраться до койки,
не привлекая внимания напарника, и залечь там, в надежде, что
отдохну, и боль станет терпимой. Должна же она когда-то пройти?
Ведь не сломал же? Что можно особенного растянуть на голени?