Подбежав к Илье, я чуть не влетела в его спину. Проклятье, зачем же так резко останавливаться? Он окинул меня недовольным взглядом, в котором так и читалось: “Что за неумеха?” Я вспыхнула, сжав кулаки.
– Что? – прорычала.
В округе шелестела листва, над густой зеленой травой порхали бабочки и жужжали шмели. Было так тихо, словно в этом мире нет никого, кроме нас двоих.
– Ничего, показалось.
– Слушай, я не собираюсь давать тебе полотенце, – я пропустила его ответ мимо ушей. – Иди, бери его у своего фан-клуба. Вот они сойдут с ума от радости.
– Только не говори, что я попал в точку? – он будто не слышал моих отказов, двигал как танк к цели, а именно к моему тренерскому кабинету. Я только и поспевала семенить следом, скрестив руки на груди.
– Нет, серьезно, – крикнула я ему в спину. Мы шли по пустому коридору, звуки наших шагов разлетались подобно музыкальным ритмам по пустому помещению. Два медленных и тяжелых шага. Топ. Топ. И четыре быстрых, легких шага. Топ. Топ. Топ. Топ. – Зачем ты сюда пришел? Тебе тут, что медом намазано? Или постой… – я подбежала и уперлась спиной в дверь, ведущую в зал, перегородив путь дальше. – Может ты сталкер?
– Да ну? – он неожиданно уперся ладонью в дверь, прямо возле моего лица. Затем наклонился, заставляя меня вздрогнуть. Кола и мята. А еще прохлада. От него веяло прохладой, словно надоедливое жаркое лето сменилось долгожданной осенью. Я вдруг захотела, чтобы за окном пошел дождь. Желательно с грозой. Чтобы он смыл жар с асфальта. И с моего сердца, которое слишком неистово билось под ребрами.
Губы Ильи находились буквально в паре сантиметров от моих. Их форма напоминала сердце, а цвет - алую розу из запретного сада, куда вход запрещен всем, потому что внутри живет большое чудовище.
Интуитивно я чуть приподняла голову, пытаясь разглядеть совершенно мне незнакомое мужское лицо поближе. У него были острые, выточенные скулы, будто их обработал скульптор, но выражение лица при этом было довольно мягким, совсем не отталкивающим.
– В любовники не получилось записать, решила в сталкеры? – спросил Рубцов спустя, наверное, целую вечность. И почему, собственно, я его сразу не оттолкнула? Почему позволила стоять так близко? Почему сама столь пристально разглядывала? А он, на минуточку, тут оскорблениями раскидывает! По мою душеньку! Вот же!