‒ Детка, ну сколько можно дуться? ‒ Рустик мое недовольство принял на себя.
Ведь пару дней назад он гулял со своими друзьями в каком-то клубе, а некие доброжелатели не преминули прислать мне фотографии, где он зажимает в углу какую-то грудастую девушку, чуть ли, не уткнувшись лицом в четвертый или даже в пятый размер. Как только он не задохнулся там.
Только мне было все равно. В груди ничего не екало, в душе не поднималась волна недовольства, тем более, ревности. Мои мысли больше занимал ботаник Лавров, который в последние дни после нашего столкновения словно специально попадался мне на глаза, мозоля их. Еще и смотрел на меня поверх своих очков, словно хотел что-то мне поведать, но передумывал в последний момент. И уходил, словно его взгляды были ошибкой, и я не стою того, чтобы хоть о чем-то заговорить со мной. Я же начинала нервничать все сильнее. План мести все никак не приходил в мою прелестную голову, влюбить ботаника в себя уже не казалось такой хорошей идеей. Еще и отец что-то замышлял. Вот чуяло мое сердце, опять эта гадюка что-то затеяла, и она же втянула за собой во все это отца.
‒ Я не дуюсь, было бы за что, ‒ отмахнулась я от сына мэра, словно он и не считался для всех моим парнем, а был лишь помехой вроде надоедливой назойливой пчелы, кружащей вокруг яркого цветка в поисках пыльцы, а тот ни в какую не раскрывал свои лепестки, чтобы насекомое добралось до тычинки.
‒ Поехали тогда сегодня ко мне, ‒ начал он свою песню, положив голову мне на плечо, каждый раз стараясь для того, чтобы уложить меня в постель.
Несмотря на договоренность между нами, что мы пара для вида, периодически Рустик не терял надежды пополнить свою коллекцию и моим именем. И каждый раз одно и тоже. Мы бы поехали к нему на квартиру, что подарил ему отец на совершеннолетие, заказали бы доставку из ресторана, открыли бы вино, а затем он начал бы применять на мне свои дешевые методы по соблазнению девушек. Пикапер недоделанный. Но все его способы я знала на зубок и ни в какую не велась. Да и желания провести сегодняшний вечер в его компании у меня не возникало, наоборот, вызывало во мне отрицание. Все между нами теперь казалось неправильным. А ведь раньше в самом начале наших недоотношений мне нравились его объятия и поцелуи, как и отказывать ему. Я испытывал нереальные эмоции, выводя парня.