Сделав два столь же быстрых шага, как и в бою с лысым, я
оказался за ближайшим домом. Благо, улочки в этом теперь уже
советском городе — узкие, а вокруг достаточно мусора, горы кирпичей
и обломков. С моей скоростью передвижения скрыться среди всего
этого было несложно.
— Бах! — прогремел выстрел, а я видел, как мимо пролетела пуля,
только чуть опережая меня.
Я провожал пулю взглядом!
Никто меня не преследовал, хотя это понятно — успеть вряд ли
получится. И у меня возник вопрос: а почему же лысый не убежал? А
ещё существо что-то говорило, чтобы я его не держал. А я разве
держал?
Поняв, что за мной никто не гонится, даже почувствовав это, я,
напротив, решил вернуться назад. Чтобы получить хоть какую-то
информацию о происходящем, нужно не бегать, а наблюдать.
Я должен был посмотреть, как будут действовать красноармейцы,
или, может, какие-то специальные службы, что прибудут на место
происшествия. В голове моментально была произведена оценка
ситуации, и я увидел место, откуда мог бы безопасно наблюдать за
происходящим.
Я мчался, но не чувствовал ног. Пространство вокруг смазывалось,
здания дрожали, будто я протискивался сквозь саму реальность. Сто
метров? Двести? Чёрт, я не знал, сколько пробежал, но когда
остановился, мой след ещё вибрировал в воздухе. И ведь это был бег
с препятствиями, так как камней вокруг навалено не на один десяток
сломанных или ушибленных ног. На миг подумалось, что неплохо бы мне
заняться профессиональным спортом. Куда там Усэйну Болту или другим
спринтерам до меня?
Так что скоро я оказался на втором этаже здания с разбитыми
стёклами и даже с дырами, зияющими в стенах. Прислушался, но никого
не почувствовал, не услышал. Здание было пустым. Понадобилось ещё
минуты две, чтобы увидеть и оценить пути отхода и занять наиболее
выгодную позицию с хорошим обзором на то место, где было убито
существо.
Прильнув в стене, через отверстие от чего-то, похожего на
результат работы крупнокалиберного пулемета, я вполне вольготно
расположился на кирпичах и стал наблюдать за тем, что происходило
снаружи.
Кстати, тот восточного типа парень, который до последнего не
поддавался гипнозу лысого, теперь достал чётки и начал что-то
приговаривать. Что интересно, капитан военной комендатуры не
останавливал этого красноармейца — хотя в эти времена атеизм был,
так сказать, государственной религией, а иное каралось.