Сон как рукой сняло. Да, это было вновь дело рук изменённых.
— Всех, кто видел необъяснимое, допросить под протокол,
изолировать, а после доставить в отдел, — распорядился майор
Сенцов, как только бросил взгляд на последствия произошедшего.
Майору не нужно видеть доказательство того, что было применение
энергии Альфа, как было принято называть в Отделе это явление. Это
была та энергия, что использовалась нацистами и отличалась от
другой Альфы, называлась «Альфа наци». Он чувствовал это абсолютное
зло.
К Сенцову подошел полноватый сотрудник, с проплешиной, на таком
форма НКВД смотрелась, как на корове седло. В руках мужчины в форме
не по размеру был некий прибор в открытой коробке, похожий на
патефон, но раза в два меньше.
— Профессор, что скажете? — поинтересовался Сенцов.
Иван Егорович Никодимов, интеллектуал, профессор физики, кивнул.
Это означало, что его прибор уловил присутствие «Альфа наци».
— Сколько? — спросил майор госбезопасности.
— Шесть и… не могу сказать по второму, он… чистый, — ответил
Никодимов и пожал плечами, мол, не виноват, прибор так
показывает.
Сенцов задумался. Дело в том, что встретить энергию Альфа чистой
— слишком большая редкость, чтобы верить в то, что тут, в
Кёнигсберге, она вовсе может быть. Там, где есть «наци», не может
быть светлой Альфы. Они просто должны были друг друга уничтожить,
так как ненавистны один другому, и носители буквально выискивают
свои противоположности, чтобы убить. Иной, тот, кто со светлой
Альфой, должен быть рядом…
— Он мне нужен! — выпалил майор.
Конечно, он понял, насколько мог бы быть полезен носитель
светлой Альфы в деле окончательной ликвидации сопротивления
нацистов в Кёнигсберге, да и после.
— Кто?.. — недоуменно спросил профессор, который все никак не
принимал армейское общение, будучи в своей сущности человеком
сугубо гражданским, гуру от науки, пусть и носил форму НКВД.
— Светлый, профессор. Мне нужен иной со светлой Альфой. И
старайтесь на людях обращаться по Уставу, — в очередной раз
потребовал, слегка раздражаясь, Сенцов.
Ну, как потребовал? Скорее, попросил в очередной раз, так как
профессор Никодимов был неисправим. Причём его не исправили даже
два года лагерей, куда учёный угодил вместе с командой
мистика-оккультиста Александра Васильевича Барченко. Так что
Никодимова уже ничего не пугало, кроме как-то, что он изменит своим
принципам.