– Да ну тебя с твоими графиками, – с досадой сказал Джо Мантила.
– В субботу вечером «Бактрийцы»[32] устраивают танцульки у Брэттона, – сообщил Арт. «Бактрийцы» представляли собой клуб состоятельной молодежи с Ноб-Хилла[33]. Возглавлял клуб Билл Брэттон, сын богатого адвоката с Монтгомери-стрит. – А потом кое-кто из них, наверное, зависнет в «Старой перечнице».
– Их сорок человек, – сказал Ферд. – А нас всего одиннадцать. Если их много припрется, нам хана.
– Сделаем, как в прошлый раз, – сказал Джо. – Припаркуемся где-нибудь с краю, выманим кого-нибудь из них на машине. Как тогда.
– Как бы то ни было, можно поехать и запустить «Хорьх», – подытожил Гриммельман, продолжая обдумывать свои планы.
Для Арта эти слова прозвучали как музыка. Запуск принадлежавшего Организации автомобиля с дистанционным управлением, оборудованного громкоговорителями и антеннами, с потрясающим восьмицилиндровым рядным двигателем! Он представил себе, как «Хорьх» катит по Девяносто девятому шоссе с выключенными фарами и бесшумно ускользает из-под носа у врага, а они едут себе сзади, направляя его – и вот в кювете валяется перевернутый остов «Форда-56».
На стене чердачной комнаты висели трофеи – то, что бросили побежденные. Не было случая, чтобы «Хорьху» не удалось уйти. Гриммельман вел себя осторожно, каждая операция скрупулезно планировалась.
Гриммельман показал на релейную плату с проводкой, лампами и усилительными схемами на одном из рабочих столов. Рядом лежал паяльник – Гриммельман сейчас работал над этой частью системы автомобиля.
– Надо закончить ее. А то «Хорьх» будет немым.
«Хорьху» нельзя было быть немым. Насмешливые возгласы, усиленные и искаженные, были гвоздем программы. Без них удаляющийся на высокой скорости «Хорьх» не сможет заявить о себе, пророкотать о том, кто и что он такое.
– Знаешь, а Рейчел скоро рожает, – ни с того ни с сего сообщил вдруг Ферд Хайнке и бросил извиняющийся взгляд на Арта. – Рейчел, жена его.
Гриммельмана, сидевшего за рабочим столом, передернуло. Он, не отрываясь, изучал свои записи. Девка липкая, подумал он. Чужачка. Ему стало страшно.
Когда она ступала своей медленной тяжелой женской походкой, от нее пахло мятой – мятой и мылом. Ее взгляд был устремлен на него, она оценивала его, видела, судила, она отвергла его. Отвергла их всех со всеми их задумками.