То ли изображал удивление, то ли проверял скажу ли я правду сама. Хоть он и сам уже всë прекрасно знает. У нас так делал учитель в школе.
И сейчас я будто туда вернулась.
– Не физически конечно. Но она меня унижала и даже обзывалась.
– Это она зря, – хмыкает Ярослав.
– Конечно зря. – Складываю я руки на груди. – Может у меня натура ранимая. И я глубокая личность. Знаешь, как Ларина у Пушкина. Не зря же Татьяной назвали.
– Ну, не знаю, что насчет ранимости, но я искренне согласен, что личность ты куда более глубокая и чувственная, чем хочешь казаться.
Странно, но вот сейчас я не замечаю и тени иронии на красивом и при этом мужественном лице Ярослава.
От этого становится как-то странно и неожиданно приятно. Настолько, что я пугаюсь и тут же выпаливаю.
– Но никаких писем от меня не жди, понял? Ты не мой Онегин от слова "совсем".
– Искренне на это надеюсь, – невозмутимо кивает Ярослав. – Потому, что Татьяна в итоге выбирает стареющего генерала. А я как раз по твоему именно такого возраста. Ну, а Онегин остается с ненавистью к себе за то, что упустил такой шанс в виде искренне любящей его женщины. Это сейчас очень и очень редко встретишь…
– Сказал миллиардер, который устраивает себе отбор невест как на какой-то собачьей выставке. – Я не удерживаюсь от иронии. И подавляю смешок.– Наверняка подбирал с идеальной родословной и родителями "чемпионами".
– А может я настолько отчаялся, что не знаю, где найти "ту самую", которая полюбит меня не из-за денег…
Я складываю руки на груди и продолжаю за него.
–... а за богатый внутренний мир. Ну да, ну да.
Ярослав издевательски изгибает бровь.
– Что за сарказм, Татьяна? Ты не веришь в любовь?
– Я-то верю. – развожу руками со вздохом
– Но ещë убеждена, что настоящая любовь сама тебя найдет. Случайность какая-нибудь. Или совпадение.
– Например, как то, что ты здесь оказалась прямо перед самым отбором? – Склоняет голову к плечу Ярослав.
Я поднимаю ладони, чтобы сразу всë прояснить.
– Так, стоп. Очевидно куда ты клонишь, но давай без этого, договорились? Ты хотел, чтоб девушке было все равно на твои миллиарды? И это правда я. Но беда в том, что внутренний мир твой, меня тоже как-то
не особо беспокоит. Я вообще сомневаюсь, что у всяких олигархов он есть.
– Какие жестокие слова, – изображает скорбь Ярослав и кладет ладонь на грудь. – Это что, притеснения по принципу прибыли?