- А вы уже целовались с дядей Денисом? А он уже обнимал тебя под одеялом?
- Что, прости? – растерялась я, чувствуя, как внутри поднимается целое цунами из злости и негодования. – Откуда ты знаешь про… обнимашки под одеялом?
- Ниоткуда, - абсолютно невинно ответила Настя и округлила глаза, став похожей на сову. Она так всегда делала, когда пыталась быстро найти выход из ситуации. – И мы с Ариной не смотрели никакие фильмы. То есть, Арина смотрела, а я нет.
- Честно, не смотрела?
- Честно-честно, - заверила меня дочь и поспешила сгладить крепкими объятиями тот факт, что сдала себя и Арину с потрохами. – Ну, всё, мам. Иди уже на свидание, - еще одна попытка дочери выйти из ситуации, в этот раз путем избавления от того, от кого можно понести бескомпромиссные ата-та.
- Хорошо. Но долго в планшет не играй. Договорились? В десять часов ложитесь спать. И никаких фильмов с Ариной. Проследи, чтобы Арина тоже легла спать в десять и завтра не проспала будильник.
- Я остаюсь за старшую? – загорелись восторгом детские глазки.
- Конечно, зайка. Не тётю Арину же оставлять за старшую, за ней глаз да глаз нужен. Я тебе доверяю. Люблю тебя. Давай ещё раз обнимемся.
- А мороженое можно? Я Арине не дам, чтобы у нее горле не заболело.
- Хитрюга, - щелкнула я дочку по носу. – Можно, но немного. И с Ариной поделись, а-то она обидится.
4. Глава 4
До новостройки Дениса я доехала на такси. Иногда он забирал меня с работы, если сам освобождался раньше, но чаще всего Денис просто забирал меня у подъезда моего дома, мы где-нибудь ужинали и после этого ехали к нему.
Нашим отношениям больше полугода и начинались они, как невинный флирт в кондитерской недалеко от отеля, в котором я работаю. Я часто забегала в кондитерскую за свежеиспеченными булочками для своих девчонок в обеденный перерыв (и до сих пор забегаю). Денис бывал там же и чаще всего в то же время, чтобы купить себе кофе. Однажды я так спешила, что не заметила его и врезалась в крепкий мужской торс так сильно, что нас двоих облило его горячим кофе. Я была уверена, что он свернет мне шею за свою белую рубашку и кофе, которое он даже пригубить не успел. Уж больно грозный вид у него был. Всегда.
Я частенько замечала его, иногда мы пересекались взглядами и обычно я терялась от той прямоты, с которой он на меня смотрел, и отворачивалась, стараясь затем не смотреть на него вовсе.