– Я полагаю, этот вопрос не такой уж сложный, – робко отзываюсь я. – У вас ведь есть законный наследник. Думаю, именно ему и нужно все оставить.
– Да, разумеется, у меня есть сын, – мужчина испускает протяжный ни то вздох, ни то стон. – Сын, который меня ненавидит и не хочет иметь со мной ничего общего.
– Ну что вы? Уверена, Тимур вас не ненавидит! – возражаю с жаром. – В любых отношениях бывают сложности и…
– Лерочка, я ценю, что ты пытаешься щадить мои чувства. Но сегодня давай без этого. Я очень быстро утомляюсь, а сказать мне нужно и вправду много, -Анвар Эльдарович хмурится. – Мои отношения с сыном разрушены, и в этом, несомненно, есть моя вина. Много моей вины. Дети вообще очень болезненно воспринимают фальшь, а такие максималисты, как Тимур, особенно.
– О какой фальши вы говорите? – не понимаю я.
– Его мать была прекрасным человеком. Чутким, тонким, талантливым. Я бесконечно уважал ее, безмерно ценил, – Анвар Эльдарович снова прикрывает веки и болезненно морщится. – Но я так и не смог полюбить ее как женщину. Так и не смог… И Тимур знал об этом.
– Но… Вы прожили в браке с Авророй Карловной много лет… Как вы можете такое говорить?
Услышанное никак не укладывается у меня в голове.
– История наших отношений банальна и совсем не делает мне чести. Аврора была дочерью крайне влиятельного человека и влюбилась в меня без памяти. А я был амбициозен и позволял себя любить. Мы поженились, и каждый из нас получил свое. Она – меня, а я – поддержку многоуважаемого Карла Леонидовича.
Откровения Анвара Эльдаровича звучат страшно. Аж холодок по коже. Теперь покойная мать Тимура, которая и прежде вызывала во мне благоговейный трепет, и вовсе видится мученицей. Какое же это невыносимое испытание – жить с любимым, но не любящим тебя мужчиной!
– Я в долгу перед Авророй, – немного помолчав, продолжает он. – Несмотря на то, что я был ужасным мужем, она до последнего оставалась хорошей женой. Она вообще была хорошей… Если рай существует, то Аврора сейчас точно там.
Перед глазами очень живо разворачивается семейная драма Алаевых, и я больше не могу бороться со слезами. Они бегут по щекам, достигают линии подбородка и срываются в пустоту.
– Но знаешь, что нас всегда объединяло? – слегка повернув голову на подушке, Анвар Эльдарович смотрит на меня. – Мы оба любили Тимура. Аврора – беззаветной материнской любовью, я – требовательной отцовской… Но если у меня имелась работа, на которую я мог отвлечься, то для Авроры наш сын был смыслом жизни и… Черт, – мужчина жмурится, и я с ужасом замечаю влагу, скопившуюся на его ресницах. – Она не простит мне, если я его окончательно потеряю, понимаешь? Не простит…