Он подходит к сидящей на стуле улыбающейся тучной имениннице, извивается перед ней, подставляя ее взору то свою грудь, то свою спину, то железную атлетическую ногу, то маленькую стальную попу, то набухший передок. Женщина хохочет. Затем, повернувшись к ней задом, он начинает в такт музыке, быстро-быстро трясти перед ней задницей. Женщина, вся красная от смеха, прикрывает лицо руками, снова отрывает руки от лица, машет руками и смеется.
Вдруг неожиданно что-то лопается и плавочки падают с юноши. Общее «Ах!», но, присматриваясь, я замечаю еще более тоненькие, совсем как веревочка, телесного цвета плавочки. Юноша нарочито томно гладит себя по груди, по бедрам, опускается перед ней на колени, снова встает. Затем музыка все убыстряется, и он в такт музыке начинает трясти своим задом все быстрее и быстрее у самого лица женщины. Поворачивается к ней передом и так же мелко-мелко трясет передним, тем самым местом, близко-близко придвинув его прямо к самому ее лицу. Публика ликует.
Именинница в малиновом платье вся вываливается со стула, трясясь от смеха. Смеются мужчины в токсидо, держа в руках свои сигареты, смеется блондинка в огненно-парчовом платье, смеется та, что в мини-юбке, с тиграми на чулках. Кто-то вообще не смотрит на сцену, кто-то занят тостами и выпивкой. Волосатый мужчина обнимает свою нимфетку. Он пьян вдрыск, и ему не до того, что происходит на сцене. На лице у Жени презрение. Майкл улыбается с видом: «Ох, ничего себе!» У Фаины на лице кислое выражение, и глаза ее как бы говорят: «Дикари!»
После шоу подали горячие блюда: шашлыки, цыплята табака, котлеты по-киевски. Впереди были еще чай, пирожные, фрукты, конфеты. Я чувствовала, что есть уже не могу, но все подаваемое было настолько аппетитно, красиво, что невольно пробовала то одно, то другое блюдо. Одни тарелки ставились на другие. Когда места уже совсем не оставалось, нижние тарелки забирали со стола и тут же, при нас, опрокидывали их в огромный таз, куда сваливались все отходы. Глядя на то, как полные тарелки с прекрасной едой сваливались в кучу с объедками, пеплом, окурками, я невольно думала о том, сколько людей сейчас в мире голодает. Хоть возьми и организуй отправку всех этих «отходов» куда-нибудь, где люди помирают от голода.
Одна такая тарелка, могла бы, возможно, спасти кому-то жизнь. Ребенок мог бы питаться таким количеством еды неделю. А тут – все бесцеремонно на выброс! Хоть бы ввели какой-то закон, чтобы платили ресторану наполовину меньше и еды, соответственно, чтобы выдавали наполовину меньше, а остальные деньги отправляли бы тем, кто в этом сильно нуждается. Ведь чем платить за еду, которую ты все равно не сможешь съесть, а потом выбросишь, не лучше ли помочь голодающим?!