– Капитан не виноват, – сказала Ирис. – Нас задерживали при входе в порты.
– Ах, разумеется, пароходы, приписанные к Каменному Лесу, вечно раздражают континентальных крыс. – Алекс улыбнулся шире. – На континенте предпочли бы, чтобы империя рухнула, а мы одичали. Они хотели бы, чтобы на месте нашей столицы осталась груда камней, а между тем… Посмотрите!
Он отдернул штору. Экипаж ехал по узкой улице, как по дну ущелья. Дома из резного камня доставали до неба, белые, палевые, зелено-бежевые. Пахло морем и лесом. Стволы огромных сосен выступали прямо из камня, палисадники зеленели на балконах и галереях, ручьи текли по мраморным и медным желобам.
Ирис на секунду забыла, что у нее болит голова.
– Этому городу тысячи лет! – торжественно провозгласил Алекс. – И он простоит еще столько же! Никакой бунт, никакая война не помешает нашему процветанию. Темные годы закончились. Империя возрождается, единая и могучая, как никогда!
Экипаж свернул на другую улицу, пошире, торговую. За стеклом витрин блестели драгоценные камни. На гранях дробился свет. Ярчайшие искры заставили Ирис прищуриться.
– Легендарный ювелирный квартал, – вдохновенно продолжал Алекс. – Смотрите и расскажите потом на континенте. Камень, обработанный нашими мастерами, не спутать ни с каким другим. Единственный взгляд, и вы скажете: да, это бриллианты из Каменного Леса… Какие украшения вы предпочитаете?
– Я не ношу украшений.
– Ох нет, – он испуганно замахал руками. – Вы просто не примеряли настоящих камушков. Один взгляд, и вы не захотите отсюда уходить, я обещаю!
Экипаж снова свернул. Стук колес изменился, сделался тише на широкой площади с помостом. Мимо окна проплыл закопченный медный котел высотой в человеческий рост. Алекс с улыбкой задернул штору.
– Здесь уже пыльно, – сказал, извиняясь. – На площади правосудия в будние дни торгуют рыбой – рынок для бедняков. Но даже бедняки в Каменном Лесу… Что с вами?
– Это и есть котел для казней?
Она закашлялась, пытаясь прочистить горло. Алекс вскинул руки, будто отгораживаясь от ее слов:
– Всего лишь традиция! Эта штука просто здесь стоит, ее давно не применяют! Но даже в самые темные времена, знаете ли, только самое страшное преступление… государственная измена, покушение на жизнь императора… Ох, что же я, я же должен был вам передать…