– Плюнь сюда, – велел мне полицейский.
Я плюнул в какой-то реагент. И прямо у меня на глазах слюна стала менять цвет, из бело-желтоватой превращаться в светло-синюю, как небо в ясный весенний день, и так же выражение наглого борова на лице полицейского сменялось робким почтением.
– Ого! – воскликнул он изумлённо, – да вы небесный!
Потом со мной на Лубянке беседовали другие, но все рангом пониже – зелёные и розовые. Очень любезно, дружелюбно беседовали.
– Ну что вы затесались в такую компанию? – мягко отчитывали они меня.
В общем, прямо там я был принят на государственную службу. Я вообще-то не верующий, во всяком случае не ортодоксально. Но порядок есть порядок и мне пришлось пройти кое-какие обряды. Отныне я подчинялся только другим небесным и белым.
***
Таков порядок, что раз в неделю, по пятницам, я должен исповедоваться. Мой духовный наставник тоже небесный, он в сане протоиерея. Вообще я должен обращаться к нему «Ваше Высокопреподобие», но как-то в самом начале по неопытности назвал его просто «батюшка», а он и не возражал.
Вот и сегодня пятница.
– Явился, Иван? – спрашивает он добрым голосом. Снимает очки, складывает руки на животе. – Ну, садись!
Он в рясе, блестящая борода с частой проседью лежит на широкой груди, на столе бумаги, бумаги, бумаги – он очень занятой и мне всегда неловко его тревожить.
– Здравствуйте, батюшка, – кланяюсь я, прохожу и сажусь на жёсткий стул напротив него.
Некоторое время он молча смотрит на меня. У него проницательный, напряжённый взгляд из-под густых бровей.
– Красивое имя у тебя. Иван. Русское! Не знаю, но как по мне, так небесный Иван по любому лучше небесного Джона.
Он перекрестился.
– Что скажешь? А, Иван?
– Вам виднее, батюшка!
– Чую, Иван, ты либерал. Наверно считаешь, что все нации одинаковы и всё такое?
Я так в самом деле и считаю, и уклончиво качаю головой.
– Я надеюсь, хотя бы геев и лесбиянок ты не одобряешь? А то церковь против них, – он по-доброму смеётся.
Я оживляюсь:
– Ну как, батюшка, дела мне до них нет, но…
– Вот и хорошо, – перебивает он. – Ладно, кайся.
Я делаю серьёзное лицо. В первый раз, когда пришёл к нему, я по наивности ёрничал и хихикал, так он мне такую отповедь устроил.
– Ну, батюшка, дело такое…
Я вдруг смущаюсь, хотя ещё секунду назад был уверен, что стесняться мне нечего.