Дюран скользнул на скамью рядом с Джастином де Квинси, знаком велел служанке принести вина.
– Славную лачугу ты выбрал для нашей встречи, – сказал он. – Что, подходящего свинарника не нашлось?
– Я и присмотрел один, – сказал Джастин. – Хотел, чтобы ты чувствовал себя как дома.
Улыбки, которыми они обменялись, были прохладнее дождя над Эвре. Эти двое были очень разными – Джастин намного моложе, смуглый и крепкий, настороженный, а Дюрану перевалило за тридцать, держался он вальяжно, а светлой мастью напоминал викинга. С первой встречи они невзлюбили друг друга, но им часто приходилось работать вместе, потому как оба были людьми королевы, и что их объединяло, так это полная и безоговорочная преданность Алиеноре.
Сообщение Джастина было иносказательным и устным, поскольку передавать информацию в письменном виде было слишком рискованно.
– Каковы шансы вернуть в загон заблудшего барана? – спросил он, понизив голос сильнее обычного.
– Этот особенный баран бродит где ему вздумается. Но я постараюсь выследить его. А когда поймаю, куда его везти?
– На рынок в Лизье.
Дюран кивнул, потом оттолкнул скамью, поскольку услышал все, что хотел узнать. Попрощаться с Джастином он не удосужился, как и заплатить за выпитое. Джастин уронил на рассохшийся дощатый стол пару монет и одновременно смотрел, как его собеседник направляется к двери, растолкав при этом двух только что вошедших посетителей. Те начали было возмущаться, но, присмотревшись к Дюрану, решили отступиться. Джастин не удивился проявленной ими осторожности – однажды он слышал, что Дюрана охарактеризовали как «человека, рожденного пить на пару с дьяволом». Ручной волк Алиеноры привык к угрозам и дворцовым интригам, но де Квинси не мог отрицать ни его смелости, ни остроты ума. И то и другое необходимо, чтобы прожить так долго в двойной игре, ведь если Джон обнаружит, что его водили за нос, то, как подумалось Джастину, даже такому, как Дюран, останется только посочувствовать.
* * *
Перед тем как вернуться в замок, Дюран кое-что купил на рынке. Когда он вошел в большой зал, находившиеся там рыцари приветствовали его холодно: друзей среди них у него не было, да он их и не искал. Урсула не удостоила его даже небрежного кивка. Она играла со своей служанкой в шашки и не обратила на него никакого внимания, будто рыцарь был невидимкой. Мужчины, выказывавшие Дюрану подобное неуважение, сильно рисковали, но грубость знойной любовницы Джона его только забавляла, и он намеренно подразнил ее, остановившись полюбезничать с залившейся краской служанкой.