– Точно, – кивает рыжей головой заместитель. – А посему всех надо встряхнуть и, так сказать, придать бодрости.
– Что, снова лекции о бдительности? – настораживаюсь я.
– Не угадал, – довольно щурится кап два. – Вот мы с помощником, – кивает на Пашу, решили организовать кое-что поинтересней.
– Концерт?
– Нет, – хлопает меня по колену Малько, – коллективную лепку пельменей!
– Ну да, и не делай большие глаза, – ухмыляется Паша. – Когда я был минером на «дизелях» и мы шесть месяцев болтались в Средиземке, с тоски всей командой принялись лепить пельмени с ламинарией, поскольку все мясо протухло. И знаешь, здорово помогло, даже смеяться начали.
– Во-во, – многозначительно поднимает вверх палец зам. – Коллективный труд, это великое дело!
– Это ж сколько пельменей надо? – почему-то начинаю я считать по пальцам
– Совсем плохой стал, – укоризненно качает головой помощник. – Две тысячи четыреста, из расчета двадцать штук на организм.
На лодках матросов, офицеры в обиходе называют по разному. В мое время, когда я служил срочную, нас звали «шлангами», на соседней – «пингвинами», а вот на этой «организмами». И все это от неистребимого флотского юмора и, как на нем говорят, для полноты ощущений.
– А заодно организуем и призы, – развивает мысль Паша. – В каждую сотню по гайке, кому попадет на зуб, тому воблу.
– Как бы того, не подавились, – с сомнением косится на него заместитель. – Ты уж согласуй это с доктором.
– Обязательно, – соглашается помощник, – ну, так я пошел? Озадачу интенданта.
Заместитель солидно кивает, мы остаемся одни и я ложу ему на стол бумажку.
– Это что? – разворачивает он ее и близоруко щурит глаза.
– Да так, вроде частушек, почитайте.
А слева молот, справа серп,
Это наш советский герб,
А хочешь сей, а хочешь куй,
Все равно получишь…
– твою мать, так это ж махровая антисоветчина! – наливается он краской. – Откуда?
– Мичмана после вахты поют, в семнадцатой каюте.
– Ну, я им курвам покажу, – шипит зам. – Получают как министры и такое блядство.
Чуть позже я иду назад, с бутылкой минералки для дока и представляю, как он обрадуется.
– О, боржом! – экспрессивно восклицает Саня, изымает у меня бутылку и бережно водружает на стол. – Шас заморозим и вечером дерябнем, – потирает руки.
Я замечаю на кушетке россыпь никелированных гаечек, беру одну и с интересом рассматриваю.